— Видимо, сделали, раз они стрелять начали, — пробормотал папа, сосредотачиваясь на управлении. — И, скорее всего, счёты давние.
— А поговорить хотя бы для начала? Ситуацию прояснить? — растерялась я, не понимая, какие претензии могут быть у рарков к тем, кого они в глаза никогда не видели.
— Зачем, если выводы на наш счёт у них однозначные? — буркнул отец и закрыл дискуссию: — Не отвлекай, дочка.
Выводы... И папа, и рарки что-то для себя решили относительно друг друга. А я? Я могу хоть какие-то предположения набросать? Могу. У меня ведь тоже есть информация.
Всё, что я слышала о рарках, — характеризует их как очень неприятную расу. Неуживчивую, амбициозную и конфликтную до безумия. Так что, весьма вероятно, проявленный негатив лично к нам никакого отношения не имеет, и они просто уничтожают всех, кто оказывается на их территории. Оттого к ним в гости и в друзья никто и не рвётся. Это мы... попали. То есть я попала.
И снова слёзы размыли очертания окружающего мира. Да, хочется плакать. Нет, не так. Хочется волком завыть, лечь и исчезнуть, чтобы не думать, не помнить, не рвать душу...
Шмыгнула носом, стряхнула с ладоней пыль и вытерла тыльной стороной кисти глаза. Не время горевать. И не место. И вообще надо думать шире, а не хвататься за то, что лежит на поверхности!
Неуживчивые? Конфликтные? Два раза «ха»! Это не повод стрелять во всех без разбора! Наверняка есть ещё что-то, иначе бы папа не сказал «давние счёты». И это «что-то» с высокой степенью вероятности может быть связано с тем необычным явлением, которое мы обнаружили.
И снова мысли мои ушли в прошлое, в деталях припоминая всё, что в тот момент не казалось мне таким уж важным, а теперь...
— Я сделала, — торжествующе улыбаясь, протянула отцу накопитель и села в кресло напротив. Дожидаясь, когда он подключит флеш и развернёт над столом экран, окинула взглядом кабинет — вроде привычный, однако в нём всегда можно было найти что-то новое.
Вот и сегодня на полочке, которую обычно занимала коробка с микросхемами, стояла широкая ваза с маленькими голубыми цветочками, обрамлёнными столь же крошечными веточками зелени. Ну а о том, кто именно мог вырастить для папы такую красоту, для открытого космоса, несомненно, экзотическую, можно было даже не спрашивать.
— Нравятся? Забери к себе, — заметив моё внимание, предложил отец. — Мама не обидится.