Утром, припарковав машину на служебной парковке, набрала маме. Звонила я ей три раза в неделю. Это был некий мой ритуал, отрезвляющий элемент, не позволяющий поддаваться излишним эмоциям, и совершать ошибки.
- Привет мам. Как у вас дела?
- Хорошо, Ален. Как сама? Что новенького?
- У тебя голос уставший. Что случилось? - я проигнорировала ее попытку увести разговор в сторону, сместив фокус на меня.
- Ночи тяжелые. У Арсюши приступы почти ежедневные, каждую ночь скорую приходится вызывать. Устала немного. Не обращай внимания, дочь, все хорошо у нас.
Я мысленно выматерилась, уперевшись затылком в подголовник кресла, прикрыла глаза. Арсений — это мой младший брат, инвалид детства с огромным списком диагнозов, половину названий которых я даже не знаю. Три года назад у него случился повторный инсульт, (первый был при рождении), после которого он остался наполовину парализованным, из-за этого его состояние сильно ухудшилось, и на мамины плечи навалилась еще большая тяжесть.
- Я отправлю тебе сегодня деньги.
- Нам хватает Ален, ты в прошлый раз и так много перечислила. Спасибо тебе, я руки тебе целовать готова. Сидим на твоей шее два иждивенца.
- Мам, не говори ерунды пожалуйста. Я очень тебя прошу, - ее слова до боли царапали сердце и душу. Я же понимала, что скорую, маме приходилось вызывать частную, ибо обычная уже открыто отказывалась приезжать на вызовы, которых порой был не один за ночь.
- Ален, ты не переживай только, мы справляемся, правда, я не жалуюсь.
- Может все-таки определить Арсения в специализированное учреждение? Там круглосуточный медицинский уход, все необходимое оборудование, и ты сможешь к нему хоть каждый день приходить, - это предложение я озвучивала стабильно раз в месяц и каждый раз слышала отказ. И этот раз не оказался исключением, ничего не поменялось.
- Ален…- мама сглотнула, подбирая слова, - я не могу, он мой ребенок, мой сын. Я не могу его предать, - на последних словах ее голос дрогнул.
- Это не предательство мам, - произнесла, сглотнув вставший в горле ком. Мне хотелось ей сказать, что Арсений еще до инсульта, когда мог разговаривать, признавался, что не хочет больше жить, не хочет больше мучиться и причинять страдания матери. Он устал. Он хотел уйти. Но мама с отчаяньем, на которое способны только любящие матери, каждый раз его спасала, откачивая после очередного приступа. Я хотела ей об этом сказать, сказать напрямую, что он сам не хочет жить, чтобы она отпустила его, но я не имела на это никакого права.