– Я могу идти?! – рявкнул я, понимая, что если останусь еще на одну секунду в большом тронном зале, разорву кого-нибудь в мелкие клочки.
И меня отправят далеко не в академию магии, а в лучшем случае в сумасшедший дом.
– Собирайте вещи, ваше высочество, вы выезжаете в академию магии уже вечером, – холодно объявил отец.
Мне было наплевать на его мелочную подначку, главное, успеть добежать до моего оруженосца, после хорошей драки с этим дуболомом меня точно отпустит.
Я съехал по перилам десятка лестниц, спустился в подвал и пинком разбудил храпящего прямо на каменном полу оруженосца.
– Давай! Джон! Вставай! Мне нужно прийти в себя! – рявкнул я.
Вскочивший с пола ошпаренным петухом Джонни, вознесся надо мной, как императорский замок над всей столицей. Почесывая рыжие кудри и покряхтывая, мой грандиозный оруженосец вытянул из пыльного сырого угла свою верную дубину и размахнулся. Я выхватил из стойки смазанный двуручник, чуть не вывихнув оба запястье от тяжести, и откромсал от оружия Джонни ровнехонько половину. Но это я погорячился очень.
Здоровенный кусок дерева ударил меня по лбу, из глаз посыпались хрестоматийные искры, жизнь сразу налилась красным и жарким. Правый глаз закрылся. Но всё равно стало сразу легче.
А Джонни, не собираясь брать в расчет мое боевое ранение, еще быстрее замахал ополовиненной дубиной, молотя ею по воздуху, словно цепом. Крестьянином был, дуболом, все основные инстинкты хлебопашца не выветрились из него до сих пор. А ведь уже два года служил во дворце моим оруженосцем. И нисколько не обтесался!
Мне пришлось прыгать вокруг Джонни, как бешеному. И хотя голова гудела колоколом, обзор уполовинился, но от сердца отлегло и вообще по-настоящему отпустило, особенно когда от дубинки Джонни остались одни щепки, и взревевший диким медведем парнишка два на два эрля, набросился на меня с кулаками. Я был мокрым с ног до головы, а Джонни даже не вспотел, но я ушел от всех его атак, даже от самых хитрых. Поднял руки, провопив по-военному:
– Сдаюсь! Разминка закончена!
Джонни пару раз пнул меня по инерции, не попал и затормозил с грацией ломового коняги.
Клянусь, я слышал скрежет его подкованных сапог по каменным плитам пола и видел искры, летящие из-под каблучищ.
– Так и не разогрелись даже, вашество! – пробурчал мой оруженосец, похлопав узкими черными глазками.