Но Альбина изо всех сил сдерживала порыв разреветься, потому что боялась очередной истерики.
- Ну что, Летучева, рискнем познакомиться с маньяком или же будем строить шалаш из подручных средств? – прошептала девушка еле слышно и вдруг заметила, как тихо стало вокруг. Не то что топора не слышно, даже птицы смолкли. Тревожная тишина, плохая.
Совсем некстати вспомнились сводки регионального МЧС, в которых говорилось, что за последние несколько лет в области пропало в лесах порядка двухсот человек, и половина из них – грибники.
- Будешь двухсот первой, Алька? – дрогнувшим голосом спросила Летучева пустоту леса и все же рискнула выйти из своего укрытия из еловых веток.
Солнце уже цеплялось за сосны, оно так стремительно катилось на закат… Если бы девушка, заходя в лес, додумалась запомнить положение солнца на небе и сразу определить стороны света, как отец учил, то всего этого не случилось бы.
- Знал бы, где упасть, матрас бы бросил, - пробормотала Альбина и, несмотря на страх, пошла в ту сторону, где слышался стук топора.
Маньяк там или нет, а ночевать в глухом лесу в одиночестве показалось еще ужаснее. Если Альбина умудрилась заблудиться, то не факт, что сможет построить нормальный шалаш и развести костер. Идя, девушка продолжала бубнить себе под нос, потому что тишина стала невыносима.
- Вот если бы ты, дурында, сказала соседкам, что напоследок ягод насобирать хочешь, так тебя бы уже полиция, МЧС и волонтеры поисковых отрядов искали бы! Спасательную операцию бы организовали… Может, даже кинолога со служебной собакой подключили… Может, ты бы себе жениха нашла… Приехала бы потом к папе и сказала, а знаешь, батя, мой парень - спасатель!
Альбина нервно икнула, поняв, что истерика уже на подходе. Потому что она начинает нести чушь, а это первый признак. Аля всегда, когда нервничает, заговаривается, или какую-то ересь рассказывает. Может начать детство вспоминать, какие-то бабушкины байки… И вот сейчас, посмеявшись над идеей выйти замуж за спасателя, девушка начала декламировать стихи. Конечно, не громко, а бубня себе под нос, иногда – едва шевеля губами. Вот все подряд вспоминала, что из школьной программы помнила. Тютчева и Есенина оставила позади, принялась за Ахматову.
- Слава тебе, безысходная боль, умер вчера сероглазый король! – сказала Альбина в тишине леса как-то слишком уж громко и тут же замолчала, увидев впереди чью-то тень.