Карина на упакованные вещи тоже глядела с какой-то тоской. А потом на мать. А потом снова на чемоданы. Не верила, что всё это взаправду – запечатление, помолвка, отъезд... Не бывает такого, чтобы за несколько дней жизнь кардинально переменилась.
Аристарх вот тоже так думал до недавнего визита в N. Считал, что всё у него под контролем, а будущее расписано на сто шагов вперёд, аж до самой пенсии по выслуге лет. Ошибся. С кем не бывает? Вот и Карине следовало принять, что как прежде уже не будет, а за свои поступки надобно отвечать.
Но это Аристарх понимал разумом, а Карина в свои семнадцать полагалась не на доводы рассудка, а на чувства. И сейчас она чувствовала слишком много, чтобы равнодушно покинуть город, ставший за годы жизни в нём почти родным.
– Вот я и уезжаю, матушка, – в голубых озёрах глаз заблестели слёзы. Всхлипнув, Карина бросилась в объятия матери, и Аристарх почувствовал себя чрезвычайно неловко, прямо-таки третьим лишним, чужаком на пороге собственного дома.
– Не плачь, милая, ты же знаешь, так надо, – Ариста Артэмовна погладила дочь по голове, успокаивая. Провела ладонью меж острых лопаток, торчавших словно крылья желтопёрого цыплёнка.
Аристарх вдохнул, с тоской глядя на ласковые материнские объятия, как всегда достававшиеся не ему. Его мать умерла, оставив после себя на память лишь несколько портретов, тягучие парижские духи на туалетном столике да шаль-паутинку, насквозь пропахшую стойким цветочным ароматом. Воспитывали Аристарха гувернёры и баба Фёкла – единственная, от кого он в детстве получал столь желанную ласку. Отец пропадал на работе, а гувернёры лишь учили премудростям, не считая тактильные контакты с учеником обязательными.
– Как же я не хочу от тебя уезжать, матушка, – горько всплакнула Карина, уткнувшись матери в плечо.
– Я понимаю, – спокойно отозвалась Ариста Артэмовна и быстро покосилась на Аристарха. – Но иначе никак. Там вам помогут. А если не получится...
– А если не получится, мы с Кариной поженимся, – сухо объявил Аристарх, сглотнув неприятный комок в горле. Будущее виделось... смутно. Уже не столь ярко и красочно, как до судьбоносного визита в родной город N. И о возможной неминуемой свадьбе, ясное дело, думалось в самую последнюю очередь.
Но дивное видение в белом подвенечном платье всё равно промелькнуло перед внутренним взором. И лик таинственной невесты, хоть и скрыт был за кружевом фаты, угадывался безошибочно.