- Копейщики? – снова задал вопрос герцог, и очередная волна горечи и безысходности заполнила его измотанную душу, - алебардисты?
- Не более двух на башню, - военачальник прокашлялся, - на стенах мечут пики в варваров женщины и старики. Копья и алебарды тяжелее, их сложили на башнях и бастионах до особого случая.
Герцог Альфред Гандшрон, чудом не погибший в последней вылазке, лежал на кровати в своих покоях. Из ран в плече и на груди кровь алыми пятнами проступала на скомканных простынях. Легкая шелковая камиза держалась на левом плече, с правого раненного плеча, порванная напополам, свисала на спину. Белые тонкие шоссы обтягивали бедра и голени, подчеркивая напряжение натруженных мышц. Кожаные коричневые пулены с длинными носками стояли рядом с кроватью, хотя раны не давали герцогу свободно передвигаться.
Его супруга – кроткая Лизерли, без тени страха снимала набухшие от крови мазевые повязки, обмывала раны крепким вином, наносила мед с яичным желтком и снова перевязывала. Ее белая прозрачная камиза с вышивкой по горловине выглядывала из-под вишневого платья-роб с декольте в форме треугольника, подбитого мехом соболя. Узкий лиф и рукава с манжетами подчеркивали стройную фигуру и красивые руки женщины. Высокий цилиндрический эннен из сиреневой парчи, украшенный легкой вуалью до пола, удачно обрамлял чело, оттеняя незаурядную красоту тридцатилетней женщины. Всегда тихая и спокойная, герцогиня металась между раненным супругом, малолетними детьми и хозяйством осажденного замка. У защитников крепости, при виде небывалой стойкости невысокой и худенькой женщины, повышалось мужество. Никто из дружины не высказывал намерение сдаться, все были полны решимости стоять до конца.
- Замок надо спасти любой ценой, - герцог попытался приподняться, его лицо исказилось болью, но он опёрся на правую руку, резко поседевшие каштановые волосы рассыпались по плечам, закрывая высокий лоб, - Бальтцель - мой верный друг, - он обратился к военачальнику, - наши деды и отцы строили крепость. Мы обязаны ее спасти. Слышишь? – прохрипел герцог.
- Я день и ночь думаю об этом, ваша светлость, - Бальтцель опустил голову, - с середины лета мы держим оборону, подходит Рождество, снега кругом. Другие замки в нашем кантоне давно пали: Ольген, Зундштрель и Кенгрильд разграблены, разрушены и сожжены. Головы последних защитников выставлены на пиках над крепостными стенами.