— Дружба — это ладно, — кивнула Элма. — Но ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? У нас минимум десять лет разницы!
— Возраст любви не помеха, — усмехнулась я, и Элма посмотрела на меня с осуждением.
— Тебе смешно? — уточнила она. — Нет, я не могу себе даже представить. Может, он вообще девственник.
— Точно нет, — отрезала я.
С Арвеной у них уже все закончилось, зато теперь Ирис ему прохода не давала.
— Все равно. Вряд ли он что-то там умеет, — фыркнула Элма. — Нет, любовники должны быть из одной лиги. Иначе получается игра в одни ворота.
Прямо как мы с Бастианом, из разных лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?
— Фелиция точно пошутила, — кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сидения нижнего ряда. — А ты, значит, поедешь в Сумерки? Даже не думай удрать без охраны!
— Там не любят чаров, — все же попыталась возразить я. — Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.
— Куда это ты собралась? — спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.
Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.
— Она хочет поехать в Сумерки, — наябедничала Элма. — Одна.
— Поедешь ты, поеду и я, — упрямо заявил Бас. — Это не обсуждается.
Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.
***
— Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! — умоляюще воскликнула Кристина.
— Ты должна была сделать, — заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.
Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.
— Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? — продолжил он ее распекать. — Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!
Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.