– Ты куда? – попыталась остановить Амади одна из её подруг.
– Со знакомым поздороваться. Идите пока без меня. Я вас потом найду.
Ами подбежала к Рэму, подхватила пошатывающегося мужчину под руку и на глазах у стражника, как раз обратившего пристальное внимание на сей «непорядок», защебетала:
– Вот ты где! Я же предупреждала: гномий самогон коварен, даже дивного может с ног свалить. А ты мне не верил!
– Дана, – обратился к девушке страж, без труда определив её сословную принадлежность. «Леди» в Эбиконе называли либо эльфиек, либо титулованных человеческих женщин. – Кем вам приходится этот мужчина?
Амади была уверена, что блюститель закона знает имя «мужчины», но намеренно игнорирует, дабы выказать Рэму своё пренебрежение, как к бывшему преступнику. О! У эльфов феноменальная память и не только на имена и лица.
Девушка отчего-то вдруг сильно разозлилась и выпалила:
– Это мой жених!
Лицо стражника недоверчиво вытянулось.
– Вы уверены? – ляпнул он.
– Вам нужны доказательства? – запальчиво поинтересовалась Амади, повернулась к Рэммиону, привстала на цыпочки и быстро поцеловала его в уголок рта.
Рэм вздрогнул и отшатнулся.
Стражник смутился:
– Извините, дана, если оскорбил вас своими словами.
– Просто позвольте нам уйти отсюда, – проворчала девушка, негодуя сама на себя. Ну почему? Почему она сначала делает, а потом думает?
Схватив Рэма за руку, Амади потащила его за собой. Тот почему-то нисколько не сопротивлялся, хотя был в два раза крупнее и мог бы запросто её остановить.
По дороге Ами не проронила ни слова, Рэммион тоже помалкивал. Также молча она завела его в свой дом, провела в спальню (чего уж мелочиться, им обоим было понятно, что домой ему в подобном виде ход заказан) и отправилась на поиски бабушкиной настойки.
– Зачем это? – спросил Рэм, к возвращению Ами успевший снять верхнюю одежду и стянуть сапоги.
– Пей. Легче будет, – скомандовала девушка, протягивая эльфу кружку.
– Мне и так легко, красавица, – ухмыльнулся мужчина.
– Пей, сказала, – свела тонкие брови к переносице Амади, подпуская в тон голоса строгие нотки. В другой руке она держала глиняный горшок, о предназначении которого пока умалчивала.
– Ну коли настаиваешь, – сделал великое одолжение дивный.
– До дна, – потребовала девушка.
Рэммион послушно опустошил кружку, отставил в сторону, прислушался к ощущениям и страдальчески округлил глаза. Амади сунула ему в руки горшок, и поспешила придержать гриву чёрных волос, собрав их в хвост на затылке. Беднягу скрутило не на шутку и вывернуло чуть ли не наизнанку.