– Адар, а где тот бог войны из Небесной Империи? – внезапно спросил Нуаду. – Его помощь может нам пригодиться.
– Гуань-ди? – на всякий случай уточнил Адар. – Он был вынужден отправиться в Небесную Империю. Там возникли какие-то проблемы, и Нефритовый император вызвал его ко двору. Говорят, что в Небесной Империи назревала очередная война, потому он уже три месяца, как там. Пока не возвращался.
– Что ж… Значит так тому и быть, – верховный бог как-то сокрушенно покачал головой.
Король Нуаду вздохнул и дал шенкелей своему коню, желая присоединиться к охоте, продолжавшей гнать прекрасного оленя с ветвистыми рогами, который широкими скачками петлял между деревьями. Он старался спастись от висевших у него на пятках собак. Они щелкали зубами, норовя напрыгнуть на него, вцепиться в мягкую плоть. Только олень не желал сдаваться. Даже тогда, когда в воздухе вновь послышался вибрирующий звук охотничьего рога, от которого собаки немного отстали, позволив всадникам взяться за оружие, лесной красавец отчаянно сражался за свою жизнь, уводя охотников все дальше в чащобу, надеясь, что там они потеряют его след и прекратят преследование. Всадники азартно следовали за ним, улюлюкая и радостно вскрикивая.
***
Воздух вокруг буквально искрился от холода. Листва на деревьях, плотной стеной росших по склонам южных гор, как-то мгновенно пожухла и съежилась. Кони недовольно храпели, облачка пара вырывались из их ноздрей при каждом вздохе, окутывая головы. Бадб успокаивающе похлопала свою лошадь по шее, не отрывая взгляда от горных склонов, медленно покрывающихся белоснежным, сверкающим в лучах солнца снегом. Казалось, что кто-то заботливый накинул на склоны пушистую мантию, от которой веяло ледяной прохладой и пахло свежестью. Бадб было достаточно натянуть повод и осадить коня, чтобы спустя один шаг оказаться в приятной, теплой, пахнущей травой и цветами поздней весне, и снова достаточно было одного шага, чтобы ступить в морозную зиму. Словно кто-то, заигравшись, прочертил границу между двумя сезонами, забыв, что они не могут существовать рядом. Лошади нервничали, храпели и прядали ушами, норовя отступить назад в теплые объятия весны. Здесь же мороз щипал за щеки, заставляя дрожать и мечтать о тепле.
Только Бадб не собиралась возвращаться в логичный для Тир-на-Ног сезон. Она продолжала зябко кутаться в тяжелый подбитый мехом плащ и наблюдать за склоном горы. Никто не знал, что именно высматривает командир патруля туата на этой, казалось безжизненной скале, но ее взгляд был напряженно прикован к ней. Двое сопровождающих ее всадников со скучающим видом рассматривали лес, горы, прозрачно-голубое небо, усеянное рваными облаками, пытаясь понять, что или кто настолько заинтересовал их командира, что она была больше похожа на статую, чем на саму себя. Они стояли здесь в таком положении, словно памятники самим себе уже несколько часов, не понимая, что именно ищет их командир на голых каменных склонах, где не росло даже деревьев. Патрульные уже устали и теряли терпение, но ни жестом, ни взглядом не подали виду, что устали топтаться на одном месте, не имея права сделать спасительный шаг назад в тепло. В их разуме уже крепла мысль о побеге, которой они отчаянно сопротивлялись, понимая, что Бадб это совсем не понравится. Они не понимали и то, зачем им требовалось стоять по эту сторону границы, когда она была прозрачна, и командир смогла бы высматривать то, что искала, не замерзая на холодном ветру, то и дело налетавшим на них.