Узловатые, натруженные пальцы Гейл задрожали, на лицо набежала тень, и морщинки на нем стали будто глубже.
— Это письмо от твоего брата, — наконец произнесла она. — Он пишет, что завтра утром приедет за тобой.
— Брата? — мой голос тоже задрожал. В груди всколыхнулась волна протеста. — У меня нет брата!
— У тебя есть брат, Селина, — терпеливо повторила Гейл. — Твой родной брат. Граф Виллингтон. Дэн Лукас Виллингтон. И он наконец нашел тебя, детка. Вашу семью реабилитировали, и ты можешь вернуться домой, в Лестервильд.
— Я не хочу никуда возвращаться! — в глазах стало горячо от слез. — Мой дом здесь! Я никуда не поеду!
— Перестань, Селина, — голос Гейл приобрел жесткость. Она накрыла мои руки своими. — Ты — графиня Виллингтон по крови и твое место не здесь, не в этой глуши.
— Никакая я не графиня! — зло выкрикнула я.
— Ты прекрасно меня понимаешь, — Гейл сжала мои пальцы. — Я никогда не скрывала от тебя правду. И мы все знали, что этот момент настанет. Я молилась об этом и день, и ночь. Посмотри на свои руки, — она раскрыла мои ладони, — они никогда не знали тяжелой работы. Твои прекрасные золотистые волосы никогда не выгорали на открытом палящем солнце, как не сушилась на нем и твоя нежная кожа. Я оберегала тебя от всего этого, потому что знала, что ты не принадлежишь этому миру, знала, что однажды ты вернешься в свой. И за Тода не позволяла выйти замуж именно потому, что вы не пара. Графиня и крестьянин — мезальянс. Я дала клятву твоей матери, что буду хранить тебя от всех бед, пока она находится далеко. И завтра, скорее всего, ты уже сможешь их обнять, своих родителей, — Гейл снова улыбнулась.
— Они бросили меня, — я выдернула руки из ее ладоней. — Бросили меня! А брата забрали с собой. Почему его, а не меня?
— Ты была слишком мала для тех испытаний, — женщина покачала головой. — Тебе было всего четыре года, а Дэну — уже тринадцать…
Но я не хотела ее слушать. Обида, горечь, копившиеся долгие годы, забурлили во мне с новой силой. Я плохо помнила лица родителей, брата, но не могла забыть боли, которую испытывала от разлуки с ними. От осознания, что меня бросили. К тому же Гейл не спешила рассказывать, что тогда произошло на самом деле, отделывалась лишь одной фразой: «Узнаешь, когда придет время». А еще она обещала мне, что за мной вот-вот вернутся, надо только потерпеть. Но годы шли, мы все реже касались этой темы, за мной никто не возвращался и вестей не слал, и я уверовала в то, что меня попросту забыли. Научилась жить, почти не вспоминая о прошлом. Гейл стала для меня самым родным человеком, а деревня Гринлок — местом, где я собиралась провести всю свою жизнь.