Третий высунулся из окна и помахал им рукой — Ромка Кайсаров.
В Академии было довольно сложно иметь отца-преподавателя, таких «деточек» априори считали бездарностями, пролезшими по блату. Именно поэтому Кайсаров-младший с первого курса кинулся доказывать всем свою самостоятельность и непомерную крутизну. И довыпендривался — этой весной его едва не выперли. Об этой истории с какими-то богемными девицами и обкурившимися панками были наслышаны все и в разных вариантах. Сам Роман учился курсом младше Мики, а выглядел эдаким наглым принцем — высокий брюнетистый красавчик с длиннющими ресницами и лучезарной улыбкой. Ей такие не нравились, потому что со своим малым ростом она рядом с ними чувствовала себя не слишком уютно. Как пекинес рядом с ротвейлером.
Итак, папенька решил не отставлять отбившего от рук балбеса без присмотра. Ну что же, мотивы понятны. Бедный Ромка!
***
Мика протискивалась между рядами полок, этюдник цеплялся за все, за что только мог, сзади подгонял Сашка, пиная ее под коленки ее же сумкой. А она все думала о том, что ещё можно все изменить — повернуть обратно, выскочить из поезда и остаться на перроне. И пусть катится к чертям эта поездка! Это было выше её сил — видеть их каждый день, постоянно. Ведь наверняка это Регина уговорила Дениса сменить группу, ей доставляло огромное, просто патологическое наслаждение демонстрировать Мике своё превосходство. Черт, черт, черт!... Ну почему у неё всегда так?
— Ты чего чертыхаешься? — спросил Сашка, швыряя сумки на полку. — Из-за этих? Плюнь!
Она не успела сойти — за окном уже проплывало здание вокзала, провожающие и носильщики с пустыми тележками.
Или точка отсчета была именно тут?
***
— Игнатка-то где? — спросил старик, с трудом поднимая морщинистые веки. На иссохшем лице седая с редкой рыжей искрой борода выглядела необыкновенно нарядно. И это почему-то раздражало Афанасия. Но отца было жалко, ох, как жалко.
— На дворе Игнатка, — сын, кряжистый, неловкий мужик лет сорока подсел к отцовской постели. — Позвать?
— Не надо. — Старик пожевал впавшими губами и снова закрыл глаза. — Так отойду, незачем парнишке глядеть.
— Ты, батя ещё поживешь, — с излишней горячностью начал Афанасий, но отец снова шевельнул губами, и он мигом смолк.
— Слушай… — прошелестели губы. — Помнишь, когда ты мальцом был, чуть старше Игнатки, я тебя в лес водил? На то место, где Гришку Кистеня порешил?