К полудню Даминитри направилась во внутренний сад замка, который давно приготовился к зиме. Именно там ей предстояло встретиться с герцогом Этином. Она постаралась убрать с лица тревожное выражение, которое уже какое-то время не покидало ее. Пусть это было совсем непросто, но она не могла беспокоить Этина своей беспомощностью, своей тревогой, которая не покидала ее уже какое-то время. А именно так она себя и ощущала теперь. Абсолютно беспомощной, обреченной на поражение и смерть. И это было совершенно неприемлемо, ведь на нее надеялись обитатели этого большого замка. На нее и ее илу. Других воинов в Самтаре не было.
– Хорошая сегодня погода, неправда ли, мина Даминитри? – этот скрипучий голос заставил ее вздрогнуть. – Зима еще не вступила в свои права, но и осень уже уходит.
Этин ан Кьель да Скалэй сидел в кресле с высокой резной спинкой, укутанный пледом. Он внимательно смотрел на укутанные красной и золотой листвой деревья, прислушивался к журчанию воды, что текла в этом саду и пытался пить из серебряного кубка, который передал ему лекарь. Герцог был похож на бледную тень самого себя. Даминитри с трудом сдержала вздох испуганного изумления, увидев глубокие черные тени вокруг его глаз, резкие черты лица и потрескавшиеся губы. Он вообще был похож на обтянутый серой кожей скелет, мало напоминающий прежнего, сильного воина, который с честью служил своей империи во всех войнах, что та вела. У него до сих пор тряслись руки, и он никак не мог удержать столовые приборы или кубок с питьем. Этина это невероятно злило, но он ничего не мог с собой поделать, не владея собственным телом. Эльфийский лекарь каждый раз качал головой, когда видел сжатые от гнева на себя губы Этина. Он понимал, что для столь сильного человека чувствовать себя развалиной невыносимо, но сейчас он ничего не мог сделать для него. Процесс восстановления мог затянуться на годы, и даже тогда никто не мог бы гарантировать полного выздоровления. Использованный герцогиней Аниссой яд был коварен и очень опасен. Он не убивал. Он подтачивал человека изнутри, проникал в каждую частичку тела, уничтожал саму душу, лишая возможности бороться. Коварно оставлял его между жизнью и смертью, на этой тонкой грани, которую так легко перешагнуть. И никто не мог вернуть былое величие человеческого тела. Этину предстояло смириться с этой мыслью, но пока он злился. Злился на себя, на Аниссу, на весь мир. Отборные ругательства слетали с его уст каждый раз, когда пальцы были не в силах удержать ложку. Эдреаль только вздыхал. Он был бессилен и его это не радовало. Но кроме тела и разума Этина сейчас ему больше некому было помочь.