Эриду вернулся только к вечеру. И теперь, глядя на него, никто бы не усомнился, что видит перед собою сатрапа Вавилонии. На нем были мидийские одежды из темно-фиолетового шелка и серебристо-белого виссона, парчовый тюрбан с тремя крупными черными жемчужинами надо лбом и расшитый золотыми дариками блистающий плащ... Мне захотелось пасть ниц перед ним, как я склонялся перед Ксерксом!
Но Эриду крепко обнял меня.
- Вот теперь я смогу воздать тебе, господин, - сказал он, обращаясь ко мне по-прежнему. - То, что ты когда-то сделал для меня, бесценно, - но я всем сердцем желал бы, чтобы теперь ты и госпожа Поликсена поехали со мною на мою родину и разделили мои труды и радости!
Евнух помолчал, держа унизанные перстнями руки на моих плечах и проникновенно глядя мне в глаза.
- Если ты любишь меня, ты примешь мой дар.
Я кивнул и прослезился, впервые осознав, как много это значит для самого Эриду.
- Конечно. И отныне зови меня просто «Питфей», - сказал я.