— Правильно делаешь, что разводишься, — продолжал Коля. — Найдём мы тебе бабу, правда, Нюта?
— Обязательно, — отозвалась жена брата, мать его троих детей, боевая подруга, кладезь всяческих достоинств, начиная от внешности, заканчивая умением готовить.
— Нют, хоть подругу твою, Диану! — продолжил брат. — А что? Женщина хозяйственная, ладная, грудь во какая!
— Сейчас спать отправишься, — резанула Нюта. — Давно на Динкину грудь смотришь, спрашивается? Шрам от аппендицита часом не разглядел?
— Я? Не пялюсь я, пацаны рассказывали! Честное слово, в глаза грудь Динки не видел. У неё и нет сисек-то. Это я так… Глеба поддержать.
— Конечно, нет, — фыркнула Нюта. — Пятый размер.
— Да ты что? — наиграно удивился Коля. Когда бог выдавал умение врать, мой братец точно стоял в очереди за чем-то другим. — Глаза у Дианы в пол лица, лупатые, синие, как море, — продолжил сватать Коля. — Ляжки крепкие, лошадиные!
— Шёл бы ты спать, Колёк, — раздался голос того, ради кого я пролетела почти пять тысяч километров. — Договоришься.
— Уже договорился, — буркнула Нюта.
— Я же от чистого сердца. Диана твоя — красивая, яркая, одинокая. Чем не пара Голованову?
— Колян, уймись. Делать мне нечего, на Кольский полуостров ехать за какой-то Дианой? Да и завязал я.
— С чем?
— С красавицами завязал. Хочу простую, домашнюю, тёплую, хозяйственную. Видеть по утрам сонную, и не понимать, что больше хочется — переспать прямо сейчас или затискать. Вот, такую как Нютка хочу.
— Но, но, но, — послышалось возмущённое бурчание брата.
— Поехал я домой, — ответил Глеб. — Мужика не бей сильно, пригодится. — Наверняка он обратился к Нюте, демонстрируя знаменитую улыбку — смесь восхищения и снисходительности.
— Не за рулём? — обеспокоилась Нютка.
— Не, такси вызвал, завтра машину заберу. Ворота помню, как открываются. Цыпе привет.
Через пять минут двор осветили фары подъехавшего такси, Голованов укатил, я закрыла окно и наконец-то провалилась в долгожданный сон.
Я чувствовала вкус его языка между своих губ, лёгкие поглаживания-заигрывания, прерывающиеся тяжёлым мужским дыханием, от которого внутри всё цепенело и сладко-сладко ныло. Вкус, от которого разум испарялся, сердце заходилось в бешеном темпе, дыхание сбивалось. Между ног становилось горячо, я рефлекторно сжимала бёдра, когда мужская ладонь настойчиво разводила их в сторону, поглаживая эпицентр моего желания, становившееся неистовым. Глубокий поцелуй застал меня врасплох, язык, который протискивался глубже и глубже, завоёвывал границы дозволенного, заставил растеряться. Мелькнувшая мысль о бегстве погибла под спудом обрушившихся на тело безумных ласк. Настоящих, умелых, взрослых. От них дыхание перерастало в стон, кружево трусов становилось нещадно мокрым, а организм требовал разрядку. Сейчас же, сейчас…