Она спешила, стараясь отогнать от себя все мысли, все воспоминания. Всю горечь, оставшуюся после слов Харальда, прозвучавших сегодня. У неё в мире не было ничего и никого, только он.
И все, что она могла сделать — это быть с ним рядом. Утешаясь тем, что Харальд сначала убьет её, и только потом возьмется за другую бабу.
Уже и то хорошо, что напоследок она поживет честной женой.
Он поднял руки, позволяя ей стащить рубаху.
От тела Харальда шло жаркое тепло — Забава чувствовала его, даже не прикасаясь. Торопливо повесила рубаху на изножье кровати. Сглотнула и взялась за завязки штанов.
Ткань ниже уже натянулась, выпирала бугром…
Забава кое-как распутала тесемки.
И тут Харальд отбросил её руки. Быстро сел на кровать, стащил сапоги, не отводя от неё взгляда. Приподнявшись, стянул штаны, отшвырнул.
Снова сел, сказал — и она поняла:
— Иди сюда.
Забава шагнула, опять оказавшись меж его ног. Харальд тут же сдвинул колени. Жесткие бедра, поросшие белесыми волосками, поймали её, стиснув капканом.
И руки его двинулись, поднимаясь от её колен. Большие пальцы поглаживали внутреннюю поверхность бедер. Ласкали, выписывая крохотные круги, цепью идущие вверх.
Она задохнулась, когда пальцы Харальда дошли до холмика, поросшего завитками. Мягко, щекотно коснулись её между ног…
И начали гладить там. Сначала по границе, где завитки переходили в розовую, беззащитную плоть. Потом скользнули глубже, тревожа сразу все — и особенно то место, в котором словно бусина каталась, твердея под его пальцами.
Забава ухватилась за его плечи, но тут колени Харальда наконец раздвинулись. Он потянул её вниз, к кровати. Мигом опрокинул на спину и сдернул с неё сапожки.
А сам улегся сверху. Прошептал что-то, нависая над ней, почти касаясь губами её губ…
Она моргнула, непонимающе вскинула брови. Харальд, обдувая тяжелым дыханием её лицо, снова что-то сказал — такое же непонятное.
Потом Забава ощутила, как в неё ткнулось его мужское копье.
Он двигался не спеша. Заставляя почувствовать, какой изнемогающей и тугой она сейчас была.
Тень стыда за себя, за то, что радуется, когда Красава и прочие бабы в поместье горюют, скользнула по сознанию Забавы…
И исчезла, стертая сладкой мукой, рождавшейся в теле от рывков Харальда.
Трепет. Дрожь. И горячей водой по животу расплескивается наслаждение. Выдохи Харальда, шипящие, срывающиеся в рык…