- Э...сеньор, мы сами поможем ей, благослови вас небеса за доброту, но нам нужно возвращаться домой. – быстро затараторила Трини, бледнея от страха.
Клементе хмуро оглядел худенькую смуглую девушку и крепкого парнишку, на лице которого, показавшемся герцогу смутно знакомым, застыло выражение неподдельного ужаса. Тазарио просунул руки под Бланку, поднял, а затем, ни слова не говоря, понёс к себе в шатёр.
Редкий даже для этих краёв сливочный оттенок кожи девушки интриговал южанина. В сумерках она казалась луноликой феей. Правда, в отличие от подружки, субтильной вовсе не была. Клементе подкинул тело незнакомки вверх, чтобы поудобнее подхватить. И в этот момент Бланка окончательно пришла в себя. Она видела своих слуг, спешащих за широко шагающим мужчиной, но разглядеть его лицо сначала не сумела. Тем временем герцог дошёл до своего шатра и отвёл ногой полог в сторону, а внутри, опустившись на одно колено, довольно бережно уложил девушку на походную кровать. Бланка не открыла глаза, наблюдала за происходящим через полусомкнутые ресницы и лихорадочно соображала, как избежать разоблачения. Она узнала человека, что состязался с принцем Рамиро. О покойном Тазарио-старшем она слышала от отца, и даже видела герцога в детстве, но помнила смутно. Его знаменитого сына, прославившегося во многих битвах, до свиной дуэли никогда Бланка не встречала, а вот он мог запомнить инфанту, если был на представлении невесты перед турниром. Оставалось надеяться, что лица, скрытого, соответствии с традициями, под нависающим покрывалом, он не рассмотрел.
- Давай же, открой глаза, малышка! Румянец на твоих щеках говорит о том, что тебе гораздо лучше.
Тёмно-карие, почти чёрные глаза распахнулись, зрачки расширились в свете масляной лампы. От мужчины, что склонился над ней, пахло вином и потом. Бланка сморщила нос.
- Ты шлюха? – Клементе внимательно рассматривал девушку.
- Нет, господин, мы… мы… Мы помогали принести с кухни хлеб и фрукты к приходу короля.
- Король в лагере?
- Да, сеньор. Можно я пойду? Нас скоро хватятся и устроят выволочку. Благодарю вас за милость, но мне пора. – Бланка быстро поднялась на ноги и потупила взор. Как говорила её мать, лучшее, что может сделать женщина перед суровым мужчиной, это притвориться покорной. Пятясь к выходу, инфанта уже почти выдохнула, когда Клементе спросил: