Лохматый пожал плечами:
— Если ты не врала насчет «полчаса — и вся полиция идет по следу», то твоего Карлоса уже трясут. Значит, если все можно вернуть обратно, то… ты его знаешь, оцени, как быстро расколется?
— Как только увидит ищеек, — скривилась Аурелия. — Трус и подлец! Но кто же знал, что он настолько спятил от зависти! Или… его-то как раз и купили, — закончила задумчиво. — Но кто? Нет, я не знаю. Это отцу разбираться придется. Где мы вообще? Что это за сарай? До столицы далеко?
— Это и есть столица. Постоялый двор у западных ворот. На номер денег не было.
— Двор? — Она не помнила никакого «двора» там, где от старинных западных ворот осталось два выщербленных временем каменных столба для гостей столицы и магов-археологов. Но этот неуч… От него всего можно ждать! — В смысле отель «Эдельвейс» в западном предместье?
— «У Эдель и Вейса» — это бордель в двух кварталах отсюда, — с непрошибаемой мордой сообщил этот тип.
— Ты знаешь столичные бордели, но не знаешь, кто такой Гарсиано Мильефорц?
— Детка, в борделях обычно знают девочек, мамаш, но не управляющих.
— Когда-нибудь ты нарвешься. Деткой Тамирию свою называть будешь! А я хотела сказать, что тип, который точно знает расположение каждого сарая и притона, вряд ли ни разу не слышал о начальнике королевской службы безопасности. Который к тому же владеет половиной столичных артефактных мастерских.
— Детка, мания величия не лечится? Ты хоть не завирайся. Артефактными мастерскими в столице владеет семья Агидара. Всеми, а не половиной.
— Стоп. Что? — Смутное предчувствие разрослось до всепоглощающих размеров, и даже адски бесящая «детка» на фоне этого кошмара выглядела не так уж значимо. Аурелия вскочила на ноги и кинулась к двери сарая. Крикнула на бегу: — Последний магистр Агидара умер в прошлом веке!
ГЛАВА 2
Над Западными воротами вставало солнце. Точно как на картине великого Хайе Ларгоды, что висит у папы в кабинете — величественная гранитная арка над убогими халупами и брызжущие из-за камня алые, золотые, рыжие лучи. Картина никогда не нравилась Аурелии: ее угнетал убогий вид древней столицы, бедняцкие хижины и раскисшие от грязи дороги там, где сейчас роскошные отели, широкие проспекты и лучшие модные магазины. Да и история семьи добавляла неприязни — как раз во времена Ларгоды покинул Таргодеру Манфредо Мильефорц, королевский советник по торговле. Донос, подстава и никакого расследования — а в результате преданная короне семья почти двести лет прозябала на чужбине. Дикость. И такая вопиющая несправедливость, что даже через триста лет все еще обидно.