- Ох, Лаура... Я подумала было, что всё это было всего лишь сном. Я проснулась с этой мыслью и так испугалась. Я чуть не зарыдала прямо во сне. А вдруг я всё выдумала? И вот и матушка сейчас заглянет и непременно же, непременно накажет меня за пропущенный завтрак и опоздание к мессе!
- И что ещё страшнее - заставит тебя переписывать рецепты снадобий в тетрадь, - усмехнулась Лаура и с ногами забралась на постель, чтобы обнять сестру. - О нет, дорогая, мы с моим де Меркёром не придерживаемся таких строгих порядков. Он, конечно же, рано поднимается, ведь он ранняя пташка. Но меня он этим нисколько не тревожит. Пусть себе выезжает на свои утренние прогулки, построения полка или совещания - да всё что угодно, что там требуется от военных! У него тьма дел уже с раннего утра! И можешь себе представить, ко второму завтраку он возвращается с целым ворохом новостей из Лувра и от своих кузенов. А я порой только в пеньюар успеваю переодеться после утренней ванны.
Шутливые жалобы сестры рассмешили Олимпию. И вот обе они уже сидели, скрестив ноги, опираясь спиной на пышные подушки, и смеялись над тем, как правдоподобно и похоже мадам де Меркёр пересказывала истории, которыми угощал её супруг за вторым завтраком.
- И ты представляешь, этот господин де Сартрувиль выходит из своей комнаты, которую ему любезно одолжил для квартальной службы господин де Бреваль, а за дверью его подкараулил самого решительного настроения гвардеец. Да-да! Один из той роты капитана де Варда, из Дворянской Сотни. И вот он стоит перед самой дверью, а вид у него такой суровый, но ещё суровее вид у его шпаги, которую он держит в руке. Вот так! И он грозит ею обомлевшему господину де Сартрувилю и требует, чтобы тот готовился к поединку. Кричит на чём свет стоит, что подобная мерзопакость смывается только кровью. И в общем, неизвестно ещё, чем бы всё это закончилось, если бы в то же самое время маэстро Люлли не вышел из соседней комнаты, напевая весьма весёлую и, я думаю, недвусмысленную песенку. Супруг сказал, что, по словам его камердинера Микелетто - ты его знаешь - так вот, по его словам, это была песенка, написанная на стихи Аретино.
- О нет! Прямо вот так и напевал? - при упоминании имени поэта, известного своими откровенными стихами, в которых он воспевал плотские утехи и красоту женщин и мужчин, даривших свою любовь богатым покровителям, Олимпия прыснула от смеха и прикрыла ладонями раскрасневшиеся щёки.