Однако отец остановил его.
– Что это? – взгляд его синих холодных глаз прошёлся по обгорелым плечам сына и мокрой ткани.
Но Анхель промолчал, только вот виноватый и робкий вид его как рукой сняло.
Отец всё ещё стоял у двери, заслоняя собой свет, проникающий сквозь неё в комнату. И тень его, длинная и тёмная, как от горы, всё ползла и ползла к Ахелю по дощатому рассохшемуся полу...
– Всего лишь тряпка, – ответила за него мать, и всё-таки вытолкала Анхеля прочь».
Он ворочался на своей лежанке, отчего-то не зная, как заснуть, когда услышал приглушённые голоса внизу, да сквозь щели в полу заметил отблеск света от зажжённой свечи.
– ... он всего лишь ребёнок, – шептала мать.
– Ему шестнадцать. И он никогда не был просто ребёнком. Теперь ещё и это!
– Его слова не подтверждают то, что он…
Слова? Анхель хмурится. Она обсудила с отцом их недавний разговор? Зачем?
А тот прерывает её на полуслове:
– Тебе просто нравится себя обманывать! Он ходит во сне, говорит странные вещи, потом не помня об этом. Ты принесла его к нам в ночь красной луны! Он не…
– Тише, – в голосе её звучал страх. – Давай выйдем на улицу! Он услышит.
– Пусть. Я больше не хочу терпеть зверёныша в своём доме. Он не наш сын, Лизи. Тебе пора признать это самой, и рассказать ему.
– Не правда! – в голосе её зазвучали слёзы. – В ту ночь я нашла его. Его, – повторила она с напором, – и вернула домой! Понимаешь?
Анхель, стиснув зубы, крепко зажмурился. Больше он ничего не слышал, всё заглушали тревожные и быстрые удары сердца.
С него хватает и слухов в городе, что ходят о нём. Он и подумать не мог, что отец, пусть даже строгий и холодный с ним, не верит, будто Анхель кровь от крови его.
Но в узкое окошко чердака вдруг ударился камушек. И тихий звон его разбил на части гудящую тишину и перебил очередной удар сердца.
Анхель рывком поднялся с лежанки, понимая, что успел задремать, и принялся озираться по сторонам, пытаясь понять, что произошло.
И услышал очередной удар в окно.
ГЛАВА ВТОРАЯ. Холод пророчества
Снег.
Среди лета… снег? Такой колкий, хрустящий под босыми ногами. Боги, как странно, он кажется тёплым…
Глаза, в которых даже темнота ночи не сумела погасить светло-зелёный свет, с печалью и задумчивостью смотрят на землю, которая всё больше и больше становится белой.