– Как-нибудь в другой раз, – выдавил кислую улыбку молодой человек.
– Как же тогда быть с экипажем? – я сделала вид, что задумалась. – Мы ведь на моем сюда приехали.
– Не беспокойтесь об этом, – оправдала мои надежды Авелин. – Барон Рамель может воспользоваться моим. Я с радостью отвезу его, куда нужно!
– Тогда просто замечательно! – я широко улыбнулась им обоим. – Ну что ж, до встречи. И хорошего всем дня!
Послышались ответные любезности, после чего я с чувством выполненного долга покинула кофейню.
На самом деле ни в какую ратушу я сегодня не собиралась. Хотела воспользоваться редкой возможностью побыть дома и насладиться ничегонеделаньем. Тем более что брат из Нериса прислал последние книжные новинки. С удовольствием почитаю что-нибудь.
Конечно, больше бы порадовалась, если бы он сам приехал. Уже целый месяц его не видела! Но Себастьян слишком занят развитием семейного дела в столице. Может разве что письма нам время от времени слать. Но из них следует, что все у него там складывается замечательно.
Отец тоже довольным ходит. Говорит, что за судьбу своих детей теперь может быть совершенно спокоен. Сын стал отличным продолжателем семейного дела, а дочь скоро получит титул баронессы. Вот с последним, конечно, его придется разочаровать, но надеюсь, папочка не слишком рассердится. Он вообще меня очень любит и редко бывает строгим.
Сидя в экипаже, везущем меня домой, с улыбкой думала о своей семье. Ее, без всяких преувеличений, можно назвать счастливой. Родители друг в друге души не чают. До сих пор порой устраивают себе романтические свидания, чем смешат общих знакомых. Но те, скорее, завидуют, что у них самих не так.
У нас с братом тоже всегда были очень теплые отношения. Он старше меня на пять лет, и до сих пор считает малышкой, которую нужно защищать. Тео он, кстати, еще не видел, но в письме заявил, что если этот аристократический сосунок, как выразился брат, чем-то меня обидит, ему не поздоровится.
Радужные размышления прервал чей-то хрипловатый возглас:
– Мадемуазель, постойте!
Вздрогнув, я вернулась к реальности и увидела, что ворота нашего дома уже открыты. Экипажу оставалось въехать внутрь. Но именно сейчас меня попытался остановить какой-то старик.
Сама не знаю, почему, но сердце тревожно сжалось, а потом гулко забилось. Не понимая такой своей реакции, я нахмурилась. Обычно я не склонна к беспричинным страхам. Да и старик не выглядел угрожающим. Скорее, напротив. Прилично одетый, но очень худой, изможденный, с глубоко запавшими щеками. Он едва на ногах держался. Если бы не трость, на которую опирался, наверняка упал бы. В усталых же и печальных глазах читалась затаенная мука. Непонятный страх сменился жалостью.