– Па-аш… – засыпая после насыщенного дня, ворчал Геша, – ну, Шапокляк спит наверное, она пожилая, ей пора… А как ты думаешь, что сейчас поделывает Шрэк?..
Брат промолчал, потому что уже сопел в обе дырочки. Скоро к его сладкому детскому сну присоединился и Геша. Разумеется, откуда пацанам знать, что делает тот, у кого такая жуткая чёрная машина и ручищи-лопаты?..
Но читателям узнать можно, краем глаза заглянув туда, где за высоким забором под прицелом камер видеонаблюдения расположен дом под стать габаритам хозяина. Дом крепкий, каменный, без изысков во внешней отделке, большой, участок тоже – без малого двадцать пять соток, целое пригородное имение!.. Тут и охрана есть, и садовник, кстати, и персонал по уборке наведывается. Но ни охрана, ни кто-либо другой сейчас даже не видят, чем занят хозяин дома и имения в самом конце улицы Хвойной, вплотную примыкающей к лесу.
Хозяин не ложится спать. Он быстро переодевается в неброский камуфляж, покидает дом через дополнительный выход на задний двор и… каким-то образом невидимкой проходит мимо собственного охранника, коротающего тёплую ночь под навесом, в компании с парой овчарок – так, что не замечают ни охранник, ни вышколенные собаки.
Человек в камуфляже, прозывающийся Иваном Еремеевым, бесшумно (при его-то физической мощи и телосложении!) выходит за пределы улицы Хвойной и растворяется в белёсых июньских сумерках – там, где болотистая окраина чахлого сосняка переходит в основательный крепкий лес. Видимо, для него ночь только начинается.
ГЛАВА 3.
[Принцесса ночи, кузнец и… смерть на болотах]
Наступил вечер пятницы. К дому номер семь по улице Ромашковой подъехала ярко-красная кокетливая «Шкода». Водительская дверца открылась, выпуская наружу ухоженную и стильно одетую блондинку, глубоко и с мученическим видом вздохнувшую:
– Женюха! Выходи! Не тяни, мне надо обратно в город.
В ответ раздалось непонятное бурчание, но никакой другой реакции не последовало. Блондинка энергично взялась за ручку задней дверцы.
– Так. Я сейчас утоплю все твои гаджеты в садовой бочке. Ты меня знаешь!
Бурчание стало громче, выдавая присутствие девочки-подростка с тонким и мелодичным, но сейчас нарочито-противным, голосом.
– Знаю. Не утопишь, только крику много.
– Я сказала, выходи!
– Ла-а-ад-на…
Дверца отворилась. На гравий тяжело, как ковш бульдозера, упал чёрный ботинок размером чуть ли не со «Шкоду» – с толстенной подошвой и кучей звенящих цепочек по заднику и голенищу тоже. Следом неспешно вывалился второй ботинок, и оба они могли бы по весу заменить какому-нибудь каторжнику минувших веков кандалы или чугунные ядра в качестве приспособления против бегства. Тонкие ножки, возвышавшиеся над ботинками, были обтянуты чёрными джинсами в дырах, многочисленных заклёпках и заплатах, имитирующих рваные раны. Ещё выше болтался подол бесформенной чёрной же хламиды, подлетать к которому не осмелились бы даже самые крутые и отчаянные вороны, обнаглевшие и не боящиеся никаких дачных пугал. Девочка, облачённая в этот наряд, под левой мышкой зажимала планшет, в правой же руке у неё был здоровенный, чуть не с планшет размером, смартфон, от которого она даже не поднимала глаз. По самые глаза была натянута чёрная медицинская маска – из модных многоразовых, обшитых по периметру стразами. В центре маски красовался принт – вампирские клычищи с капающей с них кровью. Стрижка-каре тоже радовала глаз любому встречному-поперечному: чёрные волосы в полном беспорядке пестрели зелёными и розовыми прядями.