Филипп неопределенно пожал плечами, распрощался с Лорой и пошел к выходу, сделав мне знак следовать за ним. Его приятельница уже утратила ко мне всякий интерес и на произнесенные скороговоркой слова благодарности никак не отреагировала. Но я поймала ее взгляд, устремленный в спину Филиппа, и испытала укол жалости: столько в ее глазах было нежности, грусти и непонятной какой-то обреченности.
***
Я была уверена, что вот теперь-то фиктивный жених точно отвезет меня либо к себе домой, либо к своим таинственным друзьям, но снова ошиблась. Мобиль остановился у отеля, вполне респектабельного на вид, но отнюдь не шикарного. Такого, в котором, по моим представлениям, вполне могли бы жить пожилые семейные пары с хорошим достатком или одинокие старые девы с компаньонками. Тихая улочка, просторный внутренний дворик, цветы и уютные кресла в холле, почтительный швейцар, услужливые горничные. В номера разрешалось подниматься только постояльцам, поэтому мы устроились в ресторане, безлюдном, поскольку время завтрака уже завершилось, а обеденное еще не настало. Филипп заказал кофе и пирожные, дождался, пока официант удалится, и положил на стол небольшую фотокарточку и несколько листов бумаги.
– Здесь все, что тебе нужно знать. Изучишь – уничтожь все, кроме снимка.
– Сжечь?
Он даже не улыбнулся.
– Лучше всего. Не получится – порви на мелкие клочки и разбросай по разным корзинам для бумаг.
Я не торопилась прикасаться ни к фотокарточке, ни к исписанным листам.
– И ты продолжишь уверять меня, что не затеваешь ничего криминального? Тогда к чему такие предосторожности?
– Мне бы не хотелось, чтобы о розыгрыше пошли слухи.
Сомнительное оправдание.
– Уверяю, Кара, тебе не придется проникать в закрытую резиденцию или, не знаю, в музей ценностей, – сказал он с прорывающимся в голосе раздражением. – Небольшое семейное собрание, вот и все. Мне нужно представить невесту из хорошей семьи. Элоиза Биннергрин вполне подходит, тем более, что никто из предполагаемых гостей ее никогда не видел.
– А хозяева? – тут же уцепилась я за оговорку.
– Разве что совсем девочкой. Различить подмену они не смогут. Да сама взгляни.
Не без опаски я взяла фотокарточку и присмотрелась. Снимок запечатлел двух девочек-погодок, лет двенадцати-тринадцати на вид, и мне при первом же взгляде на них стало понятно, почему Филипп так в меня вцепился. Любая из сестер – а девочки явно были сестрами, слишком уж велико сходство – могла бы оказаться мной. Ну, или я могла бы оказаться любой из них.