– Но… у меня ещё трудовой договор не закончился. В университете. До конца года, нагрузка, правда, закончилась, зачёты я приняла…
– Увольняйтесь.
– В смысле? – я и собираюсь. Просто не так же сразу!
– Вы же говорите, нагрузка кончилась. Пусть вас уволят без отработки, они с удовольствием, для них это шанс – нагрузку отвели, платить больше не надо. Мы вас оформим следующим же днём.
Я растерялась. Внутри бушевала целая буря. Похоже, меня берут, да. Но вот так, сразу? Я же… морально не готова, не ожидала, не… не…
Князев аккуратно подхватил меня под локоть, разворачивая к стоянке. Легонько – но это прикосновение словно ударило искрой прямо сквозь куртку.
– Пойдёмте, я вас подвезу в институт. Нам по пути. Пусть вас пока начинают оформлять, заедете в университет, уволитесь. Зарплату мы вам будем платить. После испытательного срока будет больше. Ну же?
Ошеломлённая, я не знала, что сказать. Мысли бешено метались.
– Хорошо, – и я поспешила, еле успевая за его размашистым шагом.
На стоянке Князев галантно открыл мне дверь и помог загрузиться в большой чёрный кроссовер. Признаться, в такой машине я была первый раз. У нас с Женей не было ни машины, ни прав, а у Витали, мужа сестры, была, но попроще.
Я сжалась на сиденье, боясь что-нибудь испачкать.
– Пристегнитесь, – велел Князев, поворачивая ключ в замке зажигания.
В самом деле, забыла! Когда я в последний раз ездила на переднем сиденье?
Потянула ремень, но он выдвинулся на несколько сантиметров и глухо щёлкнул, останавливаясь.
Легонько дёрнула ещё раз, но ремень не сдал позиций.
Неужели что-то сломала?
Испуганно посмотрела на Князева, но он улыбнулся ободряюще и слегка насмешливо:
– Слишком резко дёрнули.
Наклонился, мягко отбирая у меня защёлку, чуть отпустил ремень и заново протянул, вставив в замок.
Мгновенные и лёгкие прикосновения его рук вызвали мурашки по коже. Я растерялась.
Ничего себе! Никогда не думала, что у меня могут быть кумиры. Я серьёзный учёный, признаю заслуги более титулованных коллег, но никакого трепета или преклонения никогда не замечала. А рядом с Князевым робею и таю так, будто он по меньшей мере президент!
Пока он выезжал со стоянки, я приходила в себя, потом спросила.
– Алексей Романович, вы, получается, меня берёте? Дело в том, что… если я уволюсь, потом меня обратно не возьмут. Как вы сказали, для них это удобно – не оплачивать мне лишние месяцы до конца договора. Если что-то изменится, я остаюсь на улице, без преувеличений.