В реальном времени сцена развивалась в считанные секунды, и вот уже прибывший на место происшествия дополнительный наряд полиции поставил жирную точку, увозя хулиганов в кутузку. Именно тогда леди в белой шубке была оформлена в качестве свидетеля.
– Я думаю, вы ничего особенного не заметили, молодой человек? – мягко проговорила женщина, обращаясь к капитану и тут же добавляя: – А если и заметили, то не для рапорта.
Капитан согласно промолчал. Кто ж вы такая, Изольда Марковна Гетте?
А та подлила масла в огонь, спросив резко изменившимся голосом:
– У меня сложилось ощущение, молодой человек, что единственным вашим желанием было раздробить череп кому-нибудь из этих выродков? Почему? Что не так в вашей жизни?
– Всё не так. – Нахмурился полицейский. – У меня… больной сын.
– Сколько ему?
– Три года.
– А ну-ка, идите за мной. Заодно и бумажки свои в тепле допишете.
Мужчина опомниться не успел, как послушно пошёл следом за леди и даже не мог бы ответить, зачем это сделал. Мимо ёлочек, «Лексуса», аккуратно подстриженной и укрытой на зиму туи – туда, где темнел проём в ограде особнячка. Он даже не рассмотрел, что было внутри, словно общение с Изольдой Марковной происходило в полной тьме, в которой островком света мерцала белая шубка.
– Вот. Подставьте руку. – Сказала хозяйка дома, опуская в протянутую широкую ладонь какой-то тяжёлый пакетик из плотной шершавой бумаги.
– Что это?!
– Всего лишь соль для детской ванны. – Пожала плечами леди. – А вы что подумали? Как закончите своё дежурство, быстро домой. Искупать дитя, обсушить полотенцем – и баиньки. Результаты по факту.
– Вы издеваетесь?
– Ничуть. – В полумраке блеснули глаза, и капитану показалось, что такие же взгляды зелёных глаз направлены на него из всех углов тёмной прихожей особняка. – Всё честно. Но у меня будут условия.
Ощущения посторонних взглядов исчезли. Темнота окружала хозяйку дома и её позднего гостя плотным, непроницаемым коконом, в котором слова рождались и вязли, утопая в густом снегу. И слова эти были странными и страшными, потому что произносивший их женский голос не лгал.
– Если ваш сын будет расти негодным, скверным мальчишкой… Мучить животных… Хамить старшим… Обижать слабых… Врать… Поднимет руку на женщину или не поможет нуждающемуся в самый трудный момент… Одним словом, станет очередным порождением хилого, обнищавшего времени, как те, кого забрали ваши сослуживцы… Я не дам за его жизнь и здоровье птичьего пера, вмороженного в лёд…