Он-то, отстав от словно не заметивших этого огненных, и подобрал заветный свиток, который как назло лежал у него на пути.
Вилэй кинулась вперед, не думая ни о том, как выглядит, ни о том, как ведет себя.
В конце концов, вести себя неподобающе ей не привыкать.
– Отдайте, господин! – не терпящим возражений тоном потребовала она, протянув руку.
Рука дрожала. Едва заметно, но...
Но от взора прибывшего с фениксами незнакомца это не укрылось.
По тонким губам скользнула улыбка, неожиданно смягчив острые черты и на миг убрав колкие льдинки из пугающе светлых глаз, на смуглом лице казавшихся почти белыми.
– Любопытное увлечение для столь юной девушки, – заметил он, не спеша возвращать требуемое. И посмотрел так, будто пытался запечатлеть в памяти все, вплоть до последней черточки... или же, напротив, что-то из оной извлечь.
– Вас что-то не устраивает? – поджала губы Вилэй, почувствовав себя под этим взглядом крайне неуютно.
Губы отчего-то тоже дрожали, и сим нехитрым действом она попыталась это скрыть.
Похоже, не слишком-то успешно.
– Что вы, – лениво усмехнулся темный, напрочь лишенный такта и воспитания. – Весьма похвально интересоваться историей, пусть и не столь уж древней.
Свиток наконец-то упал в протянутую ладонь, и Вилэй, прижав его к груди, отступила, стремясь скрыться от пронизывающего взгляда страшных глаз, в которые вновь вернулся холод.
Жаркий воздух наполнили нежные переливы флейты; медленно отворились створки парадных дверей, и через порог в окружении надутых от осознания собственной важности советников шагнул владыка Инаэр, солнцеликий Актал из великого рода Чинэ.
Был он высок, статен и, несмотря на годы, красив – той особой красотой, которой наделяют боги лишь детей избранных родов. Прямая спина, широкие плечи, горделиво посаженная голова, лицо с четкими, благородными чертами, черные брови над темно-синими большими глазами. На белые, вышитые золотыми нитями одежды свободно падали не удерживаемые никакими украшениями волосы; некогда чернее вранова крыла, сейчас они таили в себе тонкие серебристые пряди – единственное свидетельство того, что время все же властно над владыкой.
Вилэй удивительно походила на своего отца. Но лишь лицом. Характер, по многочисленным недовольным заверениям, она унаследовала от матери, которой и вовсе не знала.