Так что парня у меня нет, подруга выходит замуж, а я…
– А я начинаю новую жизнь! – объявляю громко, во всеуслышание. – Совсем-совсем новую! Не имеющую с прежней ничего общего!
Накаркала.
***
…Яркий солнечный свет мешает спать, я отворачиваюсь, пытаюсь прикрыться рукой, натягиваю на голову одеяло – бесполезно. Приходится разлеплять веки – кое-как, с трудом. Голова трещит так, словно вот-вот разлетится на куски, точно треснувший переспелый арбуз, в висках часто-часто стучат молоточки. В глаза будто песка насыпали, режет нестерпимо, и я снова зажмуриваюсь. Помогает плохо.
Все тело ломит так, как не припомню даже при сильном гриппе прошлой зимой. Это что же, мы так вчера наотмечались? Вроде бы норму я не превышала. Кажется.
Пытаюсь подняться, но голова кружится, а к горлу подкатывает тошнота.
– Поль, – зову я пересохшим ртом. – Полина…
Нет ответа. Все ясно, осталась ночевать у своего Митьки. Надо бы как-нибудь собраться, сползти с кровати и добрести до холодильника в углу. Там точно оставалась минералка, я помню.
Получается не с первой попытки. Все еще с закрытыми глазами я опускаю ноги и пытаюсь нашарить тапочки, милейшие меховые розовые шлепанцы, подарок Полины на прошлый день рождения, между прочим. Босые ступни елозят по голым доскам, и это меня удивляет: куда подевался прикроватный коврик? Тапочки никак не находятся, и я чувствую досаду. Подмешали мне вчера шутки ради чего-то покрепче, что ли? Ничем иным объяснить свое премерзкое состояние, а также то, что невесть куда забросила тапки, я не могу.
Злость на неведомых шутником странным образом придает сил. Я все-таки встаю с кровати, открываю глаза и тут же хватаюсь рукой за стену. И со стоном опускаюсь обратно, прикусываю губу, хлопаю ресницами.
Потому что… потому что не узнаю место, в котором очутилась. Это что угодно, только не комната в общаге, которую мы долгие годы учебы делили с Полиной и даже умудрились придать ей некоторое подобие уюта! И я могу поклясться – здесь, в этом помещении, мне никогда прежде бывать не доводилось!
Вместо обоев в жизнерадостные мелкие розочки и постеров с корейскими поп-айдолами, от которых сходила с ума соседка, взгляд натыкается на однотонные бежевые стены. Кремовые шторы прикрывают длинное узкое окно, в углу небольшой, даже меньше нашей общажной, комнаты – кресло с темно-зеленой обивкой. Того же цвета покрывало, аккуратно сложенное на стуле у кровати. Сама, собственно, кровать, узкая, односпальная, на которой я и сижу в данный момент. И никаких догадок о том, как меня сюда занесло.