Умная Катька спрашивала:
– А если замуж выйдешь? А твой муж скажет: не надо мне эту маленькую дрянь, отдай ее в детдом.
– Не скажет, – смеялась я. – Я выйду за такого, который никогда так не скажет.
Когда Катька подросла и пошла в школу, отец нанял гувернанток – Джилл и Джин, которым сразу же было присвоено прозвище Джи-Джи. Катька опять безутешно рыдала, но девочка уже выросла, и купленный для нее чудесный рыжий пони с белой челкой смягчил горе утраты.
Я жила в Москве в своей уютной просторной, купленной отцом, двухуровневой квартире с выходом на террасу, училась, вернее, имитировала учебу, но на выходные и праздники приезжала домой. Катька висела на мне костлявым грузом, жаловалась, что Джи-Джи запрещают ей подолгу сидеть в соцсетях, что Джин на самом деле – Женька, и она смело заходит к отцу в кабинет и запирает дверь, а ей, его дочке – нельзя, а дура Стефка показывала в туалете всем девчонкам, что у нее в трусах, что в школьный бассейн добавляют много хлорки и глаза чешутся, а Гришка (пони) сжевал важные документы Плевка (прозвище юриста отца).
Оглушенная потоком новостей, я заваливалась с Катькой в гамак, подвешенный между дубом и старой грушей, вдыхала ее родной запах, гладила худенькую спинку и шептала: «Катька, не расти, оставайся такой навсегда, и пусть твоими печалями будут хлорированный бассейн и объевшийся пони».
В те дни я находилась в трудных вязких отношениях, а месячные задерживались. Я без конца делала тесты на беременность и даже приняла твердое решение, что буду рожать. Но едва я представляла себе вытянутое лицо Макара, отца будущего ребенка, как меня начинало мутить от страха разочарования. А что скажет мой отец, я боялась даже представить. Скорее всего, он будет орать, что «все бабы шлюхи, а ты, Линда – вылитая мать-шалава». Отец называл меня Линдой. Имя, которое дала мне мать, – Розалинда – ему не нравилось, а Роза он считал слишком слащавым.
Задержка вскоре прошла, но пережитый страх испортил мои безрадостные отношения с Макаром, и мы не без скандалов расстались.
Я стала звездой таблоидов. Желтые газеты и сайты пестрели заголовками: «Дочь Михаила Платова, чье состояние оценивается в два миллиарда долларов, перебрала на афтепати в «Mix», «Розалинда, старшая дочь Михаила Платова, владельца холдинга, в который входят сетевые супермаркеты и семейные аптеки, упала в Москву-реку с прогулочного кораблика своего бой-френда Ивана Зубова. К счастью, девушку спасли». Все мои загулы становились всеобщим достоянием и украшали желтую прессу, сопровождаемые отвратительными фотографиями нетрезвой дурехи в помятом платье и с размазанным макияжем на лице. Я не люблю вспоминать этот отрезок своей жизни, но особо его не стесняюсь. Все мои знакомые так вели себя.