– Вставай, я давно проснулась, побегала и сделала воркаут^Workout (англ.) – физические упражнения на улице^, душ приняла, овсянку запарила, – Катька дотошно перечислила рутинные утренние занятия.
После лечения в закрытом рехабе девочка ведет здоровый образ жизни, следит за холестерином, сахаром в крови и наличием всех нужных витаминов и микроэлементов в своем юном организме. Еще она изучает приемы самозащиты и научилась хорошо стрелять.
Сестра просила отца нанять ей тренера по боевым искусствам, но отец пробурчал: «Не дури, Катерина. У тебя есть охрана, никто тебя больше пальцем не тронет». Катька нашла выход: она скачала видео уроки с интернета и тренируется сама. Иногда отрабатывает свои приемчики на мне, я грохаюсь на пол, а девчонка смеется: «Розка, накачанная в фитнесе задница не спасет от насильников. Смотри, я уложила тебя за пару секунд». Она даже дала мне несколько уроков, надолго задержавшихся в моей памяти.
Несмотря на сильный страх перед окружающим миром, Катька хочет сбежать. Все ее документы отец спрятал в сейф, но Катька надеется получить загранпаспорт и уехать куда-нибудь далеко. Я даже знаю куда: в Непал, учить тибетских детишек английскому языку.
Когда-то я тоже мечтала уехать. Хотела сбежать и отыскать свою пропавшую мать. Я твердо верила, что если найду ее, то вытащу в нормальную жизнь. Но отец только что отсудил Катьку у ее матери, трехлетняя девочка постоянно плакала, писалась в кровать, отказывалась разговаривать, ничего не ела. И я осталась.
Я прочитала, что африканские женщины носят малышей на себе и поэтому их детишки в трехлетнем возрасте опережают по развитию европейских детей. Из большого платка я сделала то, что сейчас называется слинг, и две недели таскала сестренку на своих неокрепших плечах. Может быть, поэтому у меня теперь часто болит спина. Но это совсем небольшая плата за то, что Катька ожила. Она начала смеяться, играть, перестала мочиться в постель и звала меня мамой. В тринадцать лет я заменила сестре мать, кормила ее, купала, укладывала спать, выводила гулять, играла с малышкой. Я почти не училась, пропустила время подростковых свиданий и первой любви. Не ходила на вечеринки, не засиживалась в интернете, не интересовалась гаджетами и шопингом.
У меня был ребенок, а у ребенка была девочка-мать. Разные по возрасту и характеру, мы срослись друг с другом как сиамские близнецы. Отец кривился, но поделать ничего не мог. Когда я куда-нибудь уезжала, Катька непрерывно рыдала и отказывалась есть. Отец звонил мне и орал в трубку, что, если я сейчас же не приеду, он сдаст маленькую дрянь в детдом. Я хорошо знала, что он никогда не сделает этого, не для того он отсудил ребенка у матери, да и статус не позволит, но мое сердце обмирало, когда я представляла сестренку в детдоме в казенной одежде и в дырявых колготках. Я летела домой, прижимала малышку к себе и шептала: «Никому не отдам мою девочку, никому».