Теперь хотя бы простые люди от этого не страдают. Мы раздаем еду, одежду и предоставляем кров нуждающимся. А с богатеев берем деньги за то, чтобы отпустить их грехи и одобрить грязные деяния. И то спасибо, что мне самой не пришлось во все это лезть. Настоятельница святого пристанища сама во всех этих мутных делах разбиралась. От меня требовалось только улыбаться и говорить «благословляю» или «прощаю». Ответственности с меня это не снимало, но и сильного греха не накладывало.
Я делала все, что в моих силах, чтобы сохранить социальное обеспечение для нуждающихся, а толстосумы не обеднеют от пары сотен золотых, пожертвованных обители. Но теперь передо мной стоял совершенно другой выбор. Либо я соглашаюсь стать игрушкой в руках регента, либо мое дело передают в государственные органы по борьбе с коррупцией. Смотря в глаза нагло лыбящемуся канцлеру, я с уверенностью могла сказать: он свою угрозу выполнит в любом случае, и моя предыдущая жизнь мне раем покажется. И откуда этот черт на мою голову взялся?
Он же не мог знать, что я стабилизатор магии? Точнее, тот факт, что моя мать была попаданкой и знала о сексе много чего интересного. Хоть реформы сравняли права женщин и мужчин, все равно оставались предубеждения на этот счет. Многие не верили в то, что следует воспитывать детей в уважении к интересам друг друга. И потому бед на мою голову сваливалось все больше и больше. А теперь еще и это… Тут ни «да» сказать, ни «нет» возразить. Любой шаг приведет к моей неминуемой смерти.
Вот угораздило же меня попросить пару выходных для похода в город. Я же не знала, что он меня и без маски узнает. Точнее, я сама уже начала подзабывать, как без нее выгляжу. Постоянно пряча лицо от всех, начинаешь и сама в это верить. Порой бывало даже так, что я просыпалась посреди ночи со страхом в груди от того, что на лице ничего нет. А теперь самое глупое и наивное желание пройтись по вечерней ярмарке обернулось для меня боком.
Еще раз внимательно перечитав протянутые мне для ознакомления документы со списком обвинений, я тяжело вздохнула. Золотой, так золотой. Лучше быть живой святой, чем мертвой мученицей. Приняв из ухоженных пальцев дорогущую даже на вид ручку, я аккуратно поставила роспись в отмеченной строке и вернула все канцлеру. Теперь придется отыграть отведенную мне в этом спектакле роль и по возможности не проколоться ни в чем. Все же за последние тринадцать лет все, что мне было нужно делать: сидеть на престоле и улыбаться. К роли любовницы жизнь-то меня не готовила. Ну, как говорила мама, прорвемся!