Очень старался не потерять то направление ощущений, что дал ему водопад, и пока не возвращался мыслями к прошедшим трем месяцам жизни и женщине, изменившей ее.
Довольно быстро завтрак был готов. Марат, не спеша, поел и выпил кофе, признав, что он вполне переносим. Потом все убрал за собой, переоделся и отправился на пляж.
Он медленно брел по песку в сторону деревни, вдыхая океанский воздух. Здесь, рядом с дикой природой, хотелось жить. Марат долгое время ощущал себя в каких-то тисках: нельзя никому показать, что ты чувствуешь, как тебе плохо или больно. Словно обездвиженный кусок льда, внутри которого бьется горячее, истекающее слезами сердце. И все же Мартин увидел его раненую душу, но не полез в нее ковыряться, выговаривать, успокаивать. Старший брат, как всегда, оказался на высоте. Марат не мог себе представить, чего стоило ему уехать на месяц и оставить Яну рядом с младшим, которого он знал, как никто другой, с самого рождения: неуправляемый нрав, неукоснительное подчинение «царю зверей», а если что-то не по его желанию – взрыв.
Сколько раз в детстве Мартин вставал перед Маратом, закрывая его, пацана, собой. Лет с шести Марик начал получать от старших ребят в школе за нежелание кому-то поклоняться. А у него был один идол – старший брат, и никто другой рядом с ним не стоял. Потому и приходил маленький Марат домой побитый и растрепанный. Мама всегда пыталась пригладить его лохматую шевелюру, но даже волосы сопротивлялись какому-либо воздействию. Когда Мартину исполнилось пятнадцать, он начал учить брата давать отпор. Не драться до крови и синяков, а биться – осторожно, с умом, чтобы защитить себя и не навредить тем недоумкам, что иногда вставали на пути. Упертый характер помогал Марату постигать и терпеть. Потом Мартин позвал его с собой на некоторые занятия по единоборствам, конечно, с разрешения родителей и тренера. Брат смотрел на брата, не дыша: адская выдержка, отточенные удары, стремление узнать что-то новое, уважение к старшим, помощь слабым.
Навсегда для Марата останется неизменным восхищение Мартином. Даже то, как он вел себя последние месяцы, зная, что младший сохнет по его девушке, теперь уже жене.
Он остановился и зажмурился от вернувшейся тоски, что обожгла сердце и сдавила горло. Потом покачал лохматой головой, продышался и сел на песок. До деревни еще оставалась половина пути. Уже вдалеке стали видны лодки у берега, некоторые еще были в океане, людей нигде не наблюдалось.