То есть, не собственно в вулкан, с ума ещё не сошла, а в фумаролу у его подножия. И не сливочное масло, само собой, а машинное. Старые просроченные канистры, которые надо было везти на утилизацию к чёрту на рога аж в Зеленодар. Вулкан ближе оказался. Только, если захотите повторить, убедитесь, что Снежина нигде поблизости нет. А то… да-да, они. Пятнадцать суток.
Мама потом сказала, что составит претензию репродуктивному центру. Подаст на возмещение морального ущерба. Мол, когда мой эмбрион программировали, все генетические нарушения, какие были, выкинули, полезные в нашем климате свойства добавили, но совсем забыли про мозги. Не иначе, срок поджимал, вот и сляпали ответственные за интеллект гены на коленке, по остаточному принципу. Я тогда очень сильно обиделась. Мозги при мне! Кто бы что ни говорил, пусть даже и мама.
Родная фамилия вновь нырнула под черту. Недалеко, на два пункта, но всё равно обидно. Ещё… да, ещё семь минут. За эти минуты весь последний поток может получить баллов больше, чем я. А может и меньше! И вот сразу бы унесло куда-нибудь за двадцатое место – можно было бы расстроиться, выругаться и расслабиться. Но ничего же определённого! Пляски со смертью. Вверх-вниз, вверх-вниз.
Я рассеянно взялась грызть костяшки пальцев. Нету нервов у меня! Как и целых ногтей. Ничего нет! И ладони вспотели.
А потом появился этот тип.
Ксеносов тут хватало, разумеется, но все они были наши, в смысле, из Федерации: гентбарцы, тамме-оты, тайронцы, такое вот всё. А этот со своими патлами густого розового оттенка оказался вражьей мордой, из тех, кого мы били всю жизнь, и только лет тридцать тому назад наконец-то добили до мира. Я его сразу возненавидела. За его уверенное спокойствие – явно же баллов у него птички не клюют, и зачисление гарантированно, иначе бы тоже пальцы грыз. И за то, что уселся впереди, заслонил спинищей обзор. Так-то они все не карлики, но этот экземпляр оказался крупноват даже для них. И… и… и… и вообще! Ходят тут всякие! Вперёд нормальных людей лезут! На моей планете!
– Простите, – сказала я – вежливо, чёрт подери, сказала! – не могли бы вы немного сдвинуться левее? Вы мне мешаете.
Он оторвался от наладонника, вперил в меня свои круглые гляделки того же густого лилового оттенка, что и его волосы. Я стояла, он сидел, и при этом мне всё равно пришлось задрать голову! Невыносимо.