— Трус! — Без страха иду к нему.
Сотню раз обещала себе не делать этого, но сейчас опять нарушаю данное себе слово. Касаюсь руки и натужно улыбаюсь.
— Это ты подговорил Каликса пробраться на трибуну?
Иуст замирает и поворачивается ко мне. Зрачки его расширяются, дыхание становится более ровным. Чувство, которое я передаю мужчине, стремительно разрастается в нём. Ненависть во взгляде сменяется обожанием. Рот искажается.
— Да-а…
— Не желаешь ли ты поступить благородно и признаться?
— Желаю. — Он бьёт себя кулаком в грудь. — О великий император!
Я поднимаю голову и решительно смотрю на Эмуса. Кажется, мне везёт, и в Иусте всё ещё осталось благородство, раз мне удалось его убедить. Мужчина громко продолжает:
— Я хочу жениться на этой женщине. Умоляю, прикажите ей полюбить меня!
Разжав пальцы, я отшатываюсь, а отовсюду слышатся смешки. Человек на трибуне, который в этот момент выступал с речью, смущённо кашляет и растерянно оглядывается на императора. Тот сидит будто каменное изваяние, и лишь лёгкий ветерок шевелит его седые волосы. На лице застыло выражение заинтересованности.
Слышу глубокий, хорошо поставленный мужской голос:
— Не знал, что могу повелевать сердцами. Тебе есть что сказать, дитя?
Все вокруг замолкают, и я понимаю, что от меня ждут ответа. Женщине разрешили выступить на конгрессе, пусть и не на трибуне. Уникальный случай… И я не упущу шанса! Не знаю, смогу ли смягчить наказание для брата, но отступать не стану.
— Да, есть!
Опускаюсь на колени и, указав на Каликса, прошу:
— Умоляю о милости для моего брата.
Тёмные брови императора соединяются на переносице.
— Он проявил неуважение и понесёт наказание.
— Но он сделал это, чтобы быть замеченным великим императором! — соединяя ладони, восклицаю я. — Мой брат мечтает пойти по стопам отца и давно пытается пробраться на конгресс. Этим и воспользовался ваш противник.
Замолкаю, вознося молитвы великой богине.
«Справедливая Эеридис, прошу, смягчи сердце императора!»
— Подойди, дитя, и представься.
Втягиваю воздух в лёгкие и неторопливо поднимаюсь с колен. Шагаю по белоснежным ступеням храма к креслу императора и считаю секунды.
Возможно, то, что я собираюсь сделать, погубит меня. Если Эмус догадается. Чтобы этого не произошло, я должна быть очень осторожной. Не ударять эмоциями, как Иуста, подавляя его собственные. А потихоньку добавлять, лишь усиливая имеющиеся… Надеюсь, что в этом суровом мужчине осталось сострадание.