— Прости… я проспала.
Внезапно он остановился и внимательно посмотрел на меня.
— Это на тебя не похоже. Опять допоздна в питейной работала?
— Угу…
— Что встала? Одевайся, бегом! Папа, наверное, заждался нас.
В гардеробе у этой девочки совсем нет выбора одежды. Все до единого были белого цвета. Как у служанки во дворце императора, у меня было куда больше вещей.
С неуверенной походкой я вышла в гостиную. В платье без рисунков и узоров, чувствовала себя скованно. В нём очень трудно дышать. Я не привыкла так одеваться.
Когда я подошла к брату, то он странно на меня глазел.
— Ничего не забыла?
— Нет, пойдем?
Я уже собиралась открыть входную дверь, но он быстро его захлопнул назад.
— Ты какая-то не собранная сегодня. Где вуаль? Только не говори, что посеяла ее снова. Ты же знаешь, как мне неудобно, когда приходится покупать эту тряпку вместо тебя.
— Точно, совсем забыла про нее, — прикинулась я дурочкой и вернулась в комнату.
Я нашла черную вуаль в мелкую сеточку и надела ее. Затем вышла к нему. Но он снова занедовольствовал пуще прежнего.
— Ты в своем уме? Да что с тобой?
Что ему от меня надо? Достал! Прицепился же к этой проклятой вуали.
— Я надела ее, как ты велел. Что не так?
В одно мгновенье его пухлые щеки надулись, как паруса, нос сморщился, и как заорал:
— Ты издеваешься?! Прекрасно ведь знаешь, что черную вуаль надевают только тогда, когда ты наложница! Когда будешь полностью принадлежать владыке! А-а-а! — вконец обезумел он.
— Да знаю я, знаю. Чего так орать-то? Просто в спешке не заметила, что нацепила на себя.
Мне пришлось переодеть вуаль.
Выходит, что я еще не принадлежу императору? Это хорошо. Может, есть лазейка, чтобы отказаться от роли наложницы? И если есть, то непременно ею воспользуюсь!
— Виян? Ройл? Где вы? — услышала я зычный голос мужчины.
Когда я вышла в гостиную, то замерла на месте, напряженно вслушиваясь в голос незнакомца. Он был таким знакомым и родным. И в дверном проеме я увидела давно забытые очертания лица. Только это было невозможно. Передо мной стоял мой отец, который погиб в моей первой жизни, когда мне было десять лет. Я отчетливо помню его внешность. Он был точной копией моего отца: небесно-голубые глаза, вьющиеся русые волосы, невысокий рост и веснушки. О, эти великолепные веснушки!
— Папа? — мучительно больно задрожал мой голос.