Уэйт ограничился тем, что добавил в уже собранный дежурный рюкзак несколько шелестящих коробочек, маленькую банку с мазью и резиновые перчатки, без слов намекая, что даже в походе мне не будет спасения. А я взяла топор.
Просто чтобы создать иллюзию того, что шанс на спасение у меня все же был.
Лестница на поверхность охранялась только до минус второго этажа. Обычно в поселении не находилось дураков подниматься выше без острой необходимости, а если и находились – что ж, чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.
Уэйта предсказуемо узнавали на каждой заставе. Кто-то пытался урвать совет на ходу, кому-то травник прямо на месте продал одну из прихваченных в дорогу коробочек, а у симпатичной женщины с объёмистой каштановой кубышкой на затылке купил пучок бледноватой травы, явно выращенной здесь же, под световым колодцем. Броган шла следом с угрюмым выражением на лице, видимо, размышляя о том, как бы изменила стратегию захвата проводников, если бы заранее знала об авторитете травника в поселении. Или просто стискивала зубы, чтобы не ныть из-за усталости в ногах, непривычных к таким затяжным подъемам по лестнице.
Натренированный частыми пробежками до пациентов Уэйт шагал с обманчивой лёгкостью, давая мне полное право обзывать его длинноногой каланчой – может быть, не вполне справедливо, но удержаться было невозможно.
Сама я плелась в самом конце процессии. Этажу к пятому каждый шаг начал отдаваться в поясницу – пока ещё не болью, скорее давлением, обещающим в скорости остаться со мной вне зависимости от того, иду я или нет. Уэйт не сбавлял темп – напротив, поднажал, почуяв первые дуновения холодного, свежего воздуха с поверхности. Я только широко зевнула, немедленно заразив этим ещё и Броган.
Поверхность пахла сыростью и землёй – собственно, точно тем же, чем и минус шестнадцатый этаж, но совершенно иначе: оттуда запахи с лёгкостью изгонялись включением вентиляции, а наверху ветер делал их только сильнее. Броган закашлялась с непривычки, сделав слишком большой вдох, и раззевалась так, что к ней присоединился и Уэйт.
Последней заставе на минус втором этаже это не добавило радости. В дозоре стояли самые крепкие и здоровые люди со всего поселения – двое женщин с топорами (куда больше моего!) и мужчина – не иначе, родной брат давешнего незваного гостя с мачете, только ещё выше. Женщин я знала только в лицо: должно быть, встречала в коридорах; а вот мужчину видела впервые. Уэйт, кажется, тоже.