Уэйт расслабленно пожал плечами:
– Не выращу. К умению читать должно прилагаться умение фильтровать информацию, чтобы понимать, где написана сто лет как устаревшая чушь, а где – что-то реально стоящее.
Я неопределенно хмыкнула. Травник и правда был старый, отпечатанный точно больше века назад, с ветхими, пожелтевшими от времени страницами, которые и перелистывать-то страшно, – а если читателя не отпугнет хрупкость книги, то всегда оставался такой мощный плесневый запах, будто к томику изначально прилагались образцы растений. Что-то подсказывало, что если Толстый Шон и отыщет там пару-тройку стоящих рецептов, то у него будут проблемы элементарно с тем, чтобы отмыть руки.
Уэйт всегда думал на два шага вперед. Это выходило у него как-то само собой, так легко и естественно, словно иначе поступали разве что инопланетяне да я; навык работал безотказно и давал сбой только в одном случае: когда требовалось сделать очередную чудо-мазь не такой редкостной дрянью!
Я зажмурилась, когда по пояснице растекся скользкий холодок, и резиновая перчатка деловито спустилась ниже, к крестцу. Поначалу это было даже приятно, но я уже знала, что будет дальше.
Сперва кожу вдоль позвоночника начнет пощипывать – легонько, почти неощутимо. Это ощущение быстро сменится покалыванием, будто я легла на один из этих доисторических лечебных ковриков с пластиковыми иголками... а вот потом начнется ад – как положено, с личной сковородкой, на которой мою спину поджаривают на медленном огне целую вечность.
– Десять минут, – безжалостно подтвердил Уэйт, будто подслушав мои мысли, и оттеснил меня к ванне, чтобы самому пробраться к раковине и смыть остатки мази с перчаток. Испытывать на себе все свойства своего целебного варева он что-то желанием не горел.
Я прижалась бедрами к восхитительно прохладной ванне и тяжело вздохнула, жалея, что не сняла джинсы и холодок ощущаю только через плотную ткань. На спине под мазью медленно разгорался пожар.
А в раковине так завлекательно зажурчала вода...
Уэйт покосился на меня и быстро отвёл взгляд, чтобы с величайшей осторожностью стянуть перчатки. А потом безапелляционно выставил на стиральную машинку песочные часы из шкафчика.
Моя вечность в аду мучительно медленно зашуршала мельчайшим песком.
– Не вздумай смывать раньше времени.