— Я не знала.
— Тебя спас контракт с Интерполом. А постоянный обезопасит полностью. Так что у Цверга руки связаны. С этого момента эксперимент закончился. Ты в штате. И ты, кстати, всего этого не знаешь, и я не знаю. Мы пьем кофе и болтаем о туфлях.
— Хорошие туфли. Ценные.
— Тоже так думаю. Ярослав велел тебя задержать для личной беседы, так что ты тут сидишь не праздно.
— А можно вопрос? — чуть поразмыслив, решилась спросить ведьма.
— Можно. Но не факт, что будет ответ.
— Вслух, наверное, прозвучит ужасно, но все же… Как ты оказалась здесь?
Женя смущенно улыбнулась.
— Ты первая, кто спросил.
— Серьезно?
— Серьезно. Атум — не шутка.
— Предусмотрительно. Чего обо мне не скажешь, — Маруся досадливо поморщилась. В своих пространных размышлениях о судьбе Кости и его адаптации к местным жизненным реалиям она как-то позабыла, что Ярослав — представитель древнего рода «мировых творцов», и задавать пусть и косвенные вопросы о его личной жизни попросту опасно.
— На самом деле не все так ужасно. Я же знала заранее, что тебя просветили и насчет родства, и насчет родовой принадлежности. Уж лучше б кто сразу в лоб спросил, чем за спиной в ищеек играть.
— Это да.
Женя умолкла и прислушалась к происходящему в кабинете.
— Слышишь бас?
Козлова кивнула.
— Цверг вещает. Значит, уже скоро закончат. Мне шесть лет было. Родителей никогда не помнила, жила с бабушкой. В общем, воспоминания сохранились яркие. Дергаю цветы за сараями в конце проулка, а тут он, весь такой красивый и величественный — раз и пропал. Ну, я возьми и прыгни следом с криком: «Дядя, я тебя спасу». От чего спасала, честно говоря, не помню уже.
— И как? Спасла?
— Нет. Оцарапала. Он праздно по мирам бродил, медитировал, размышлял. Проход в Великие Пустоши вел…
Маруся начала смеяться, отчетливо представляя произошедшее далее. Пустоши — особое место уединения и паломничества. Проходы образуются в Пустоши самостоятельно и индивидуально для всякого паломника, чьи мысли кристально чисты. В том и заключается невероятная исключительность этого отрезка суши. Паломник, бродяжа по мирам, возвращается на место медитации опять же по решению Пустоши и вновь приступает к размышлениям. Короче говоря, Ярослав проник в созданный на его пути Пустошью проход, обратился к нему лицом и, скрестив ноги, опустился на землю, собираясь окончательно очиститься духовно. Как вдруг из прохода ему на лицо с боевым кличем «Дядя, я тебя спасу!» выпрыгнула шестилетка.