– Тогда с коня слезай и садись подле меня, – приглашает его Баро. – Слыхал я, у тебя был праздник.
– Да, – генерал спустился. Вроде, уже в летах, а двигается бойко, я бы сказала, смело. – Большой праздник, юбилей. И от твоего театра я получил поздравление. Целое представление на моей сцене твои артисты разыграли.
– Понравилось?
Баро, наверное, шутит. Ох, не нравится мне эта игра. Сейчас один из них расколется, и быть беде. Я подтягиваю к себе колени и голову в них прячу. Напрасно только. Генерал меня уже заметил.
– Понравилось – не то слово! – восклицает он. – Так сильно, что хочу повторить. Пусть твои музыканты что-нибудь сыграют, а певцы споют. Я сяду, послушаю.
Баро перечить не стал. Не время ещё. Сделал знак музыкантам – и тут же струны заиграли. Полилась рекою музыка. Красивая, убийственная, нежная. Хочется закрыть глаза и унестись за нею следом – шелестом пройтись по травам, вдохнуть запах цветов полевых и росою чистой умыться.
Но когда открываю глаза – снова вижу генерала. Его пронзительный взгляд, изучающий, блуждающий по мне. И кажется, будто мне нигде от него не скрыться.
Встаю на ноги с мыслью убежать, но он окликает меня:
– Надия!
Я оборачиваюсь, гневно полыхая черными глазами, от мамки доставшимися мне в наследство.
– Станцуй для генерала.
Первым порывом – рассмеяться ему в лицо. Но что-то меня удерживает. Может быть, слово, что я дала вожаку накануне. Ищу взглядом Баро. Он мне кивает: танцуй, Надия, ничего не бойся, ни о чём не думай. И я повинуюсь ему. Не потому что хочу генерала потешить. Мне на него плевать! Я сама для себя это делаю. Музыкант ещё сильнее по струнам ударяет, и они дрожат, кричат, плачут, заливаются. Каким нужно обладать даром господним, чтобы вот так заставлять гитару плакать?
Я скидываю сабо. Они мне ни к чему. Босиком танцую по траве. И юбки вверх вздымаются и, словно колокол, меня кольцом обвивают. Джонка бросает мне в руки платок. И я заворачиваюсь в него, а затем снова раскрываюсь. Вместе со мной пляшут языки пламени. Я подхожу к ним близко, не боюсь обжечься. Что может сделать мне огонь, если он с рождения внутри меня? Вся жизнь цыганки – одна лишь песня. Песня и танец. И пламя огня, сквозь них проходящее.
Я вижу, как ликует генерал. Как отблески огня сверкают в его глазах. Но ему не погасить и не укротить вовек моё пламя. Смотри же, генерал, сколько влезет. И помни: Надия никогда тебе принадлежать не будет.