Томас в детстве понял, что в этом мире нет ничего дороже денег. Золотых, серебряных и бумажных. На них можно купить все. Свободу. Власть. Даже человеческую жизнь.
Только любовь купить нельзя. Ее можно только испачкать ревностью, недомолвками и изменой.
- Я понял. Возьмешь под свое крылышко еще кое-кого.
- Этого, что ли? – кивает Ронни на Томаса. На его толстых губах застывает брезгливая усмешка.
Шакал чувствует, как по его спине бегут мурашки. Он вспоминает те дни, когда был вынужден ощущать запах Ривза постоянно, и его передергивает.
- Нет. Найдешь Дэйва, он расскажет. И смени костюм, от тебя воняет хуже, чем от шакала!
Ривз не обращает внимания на последние слова и, коротко кивнув, покидает кабинет Дурмана.
Томас снова чувствует скрип пепла на зубах, а в ноздри вновь ударяет аромат благовоний: Дурман зажигает еще одну палочку, чтобы побыстрее изгнать запах немытого тела Ривза.
Тишина становится всеобъемлющей, и кажется, что шакал в силах услышать падение пылинки на ворот своей рубашки. По спине течет капля пота, прочерчивая собой неровную линию, и Томаса бросает в жар.
- Ты всегда мне нравился, — говорит Дурман, любуясь тлеющим огоньком. – И только поэтому ты еще жив.
- Я понимаю, — облегчение наваливается на шакала разрушительной волной, и он едва удерживается на ногах. – Но все равно прошу меня отпустить.
- А как же долг?
- Я его отработал, — Томас шумно сглатывает. – Сегодня был последний взнос.
- Я не об этом долге, — Дурман качает головой и улыбается. – Что такое деньги? Всего лишь пыль. В печь Крематория мы отправляемся совершенно обнаженными.
Томас поджимает губы. Легко относиться к деньгам подобным образом, когда их вдоволь. А в Термитнике могут убить и за медяк.
- Я думал, что {тот} долг я тоже отработал.
- Передо мной — да, — Дурман хитро щурится. – В ту ночь за тебя заплатил кто-то другой. И вот перед ним ты в вечном долгу.
- Ты сам сказал, что телам, сгорающим в печи Крематория, деньги не нужны, — Томас отворачивается от Дурмана и идет к двери.
Он получил негласный ответ. И немного времени, чтобы решить: готов ли он заниматься тем, что ненавидит, но к чему имеет несомненный талант.
Прогулка по заснеженному Рурку немного приводит мысли в порядок, и тяжелый разговор в душном кабинете Дурмана начинает казаться сном. Но забывать его не стоит. Это был не кошмар, а реальность, которая обязательно догонит Томаса в ближайшее время. В этом можно не сомневаться.