Несколько месяцев в таком режиме не могли не отразиться на моем самочувствии. Голова постоянно кружилась, мозг отказывался слушаться. Хорошо, что хоть на работу не забывала приходить. Правда, иногда забывала уходить, поэтому ночному сторожу приходилось меня расталкивать и выпроваживать из библиотеки. И я плелась в опостылевшую съемную квартиру с полузакрытыми глазами и полностью погруженная в аудиокнигу.
— Эй, осторожнее! — раздался крик сзади. — Стой, дура!..
Больше я ничего понять не успела. Даже не заметила, сбила ли меня машина или сверху что-то упало. Не помню и боли, только какая-то коротенькая мысль о том, что эта замученная театральная актриса наконец-то вышла на пенсию.
Меня разбудил такой же громкий вопль:
— Получилось?! Нет, глянь внимательнее, получилось?
Я с трудом перевела взгляд в сторону. Вот теперь мне стало больно — меня будто танк гусеницами переехал, а горло нещадно саднило. Рядом с кроватью сидел некрасивый мужчина с узеньким лбом и кустистой порослью в разных частях щек. От запаха грязи я скривилась. Выяснилось, что я находилась в какой-то комнатушке с ветхой мебелью и никогда не знавшей уборки. Чуть позже рассмотрела и молодого человека — такого же немытого и в лохмотьях.
— Где я? — прохрипела сдавленно. — Вы кто?
— Получилось! — заверещал первый и радостно затряс руками. — Теперь заживем! Как отлежится, сразу в городскую управу! — Он посмотрел на меня и заговорил мягче: — Ты в Исагоне, девочка, от души поздравляю! Я твой папа, дорогая моя доченька, а это — твой старший братец. Ты ведь не забудешь свою любимую семью, когда станешь богачкой, правда? Как тебя зовут, милая?
— Н-настя, — недоуменно выдавила я.
— Точно, получилось! Вот ведь повезло, а! Настя, кушать хочешь? Вчерашняя похлебка осталась. Или сразу рванем в управу? Там-то тебя прилично накормят. Но ты про папу и братика не забудь, ладно?
То, что мое тело изменилось, я поняла почти сразу. На глазах не было привычных очков, но видела я хорошо, да и сами ощущения стали другими. Поэтому, подойдя к зеркалу, я не слишком удивилась. Девушка выглядела на несколько лет младше меня прежней. Худенькая совсем, изморенная, кости торчат. Но притом довольно высокая. Но я заострила внимание не на грязных каштановых волосах и не на симпатичном голубом цвете глаз, а на своей новой шее. На бледной коже набухала ужасный синяк, я даже руками пощупала поврежденные ткани.