– Почему ты должна превратиться в оборотня? – искренне удивилась она и прижала уши к голове.
– Ну... слюна, бактерии, мутация, всякая зараза... – я вздохнула, вспоминая все возможные фильмы, где укус приводил к трансформации и превращению. – Кто знает, как у вас эта зараза передаётся? И как вы, вообще, трансформируетесь? С другой стороны… на монстра не похожа, да и… А когда ты не лиса, ты как выглядишь? И рост какой у тебя?
– Сама ты зараза! И… эта… бактерия! – с обидой в голосе воскликнула лиса. – В оборотня нельзя превратиться. Им можно только родиться. Даже полукровки – полноценные оборотни, просто статус у них ниже.
– Ты... – начала я, но договорить не успела.
В этот момент снизу раздался мужской голос. Тон был спокоен, но в нём ощущалась угроза, не требовавшая дополнительных пояснений.
– Барышня, а что вы делаете с моей дочерью? Жить надоело?
Я судорожно сглотнула и, не веря своим ушам, медленно перевела взгляд вниз. Под деревом стояло пятеро мужчин. И тот, кто говорил, явно был главным: массивный, ростом не меньше двух метров, с широкими плечами и суровым взглядом тёмных, почти чёрных глаз. Длинные рыжие волосы были заплетены в десятки тонких кос, которые спадали до самого пояса. Всё лицо испещрено шрамами, в которых, похоже, он не видел ни трагедии, ни причины для стеснения. Одет он был в простые, но крепкие штаны из плотной тёмно-серой ткани, поверх которых надевалась свободная рубаха, а сверху – меховая накидка, переброшенная через плечо.
Этот человек – или, скорее, живая гора мышц и тестостерона – смотрел прямо на меня. Его взгляд был тяжёлым, оценивающим и в то же время безмолвно приказывающим. Сердце сбилось с ритма, и в следующую секунду я, ошеломлённая, выпустила из рук лису. А потом, запаниковав, поскользнувшись, сама полетела следом за ней вниз.
София, падая, завизжала:
– Папочка, я тебя люблю! Не наказывай меня!
Я же, шипя сквозь зубы от боли, влетела в крону, задела несколько сучьев, с глухими ударами обрушилась вниз, ударяясь рёбрами обо всё, что попадалось на пути, и мысленно проклинала всё на свете, включая её папочку.
Лису подхватили на лету и прижали к груди с заботой и нежностью. Меня же не поймал никто.
Когда я с глухим стуком шлёпнулась в грязь, то, задыхаясь, приподнялась на локтях. Одежда была испачкана, волосы спутаны, лицо покрыто пылью и брызгами грязи. Саднило бедро, локоть ныл, и ещё сильнее давало о себе знать собственное достоинство. Я села прямо в грязной луже, тяжело дыша и потирая ушибленный копчик. Подняв глаза, я увидела, как лиса в объятиях родителя мягко засветилась, её форма сменилась: на месте зверя теперь была молоденькая девушка с миловидным, невинным лицом, сияющими небесно-голубыми глазами и копной густых, курчавых медных волос. Красавица! Можно сразу на подиум или на обложку модного журнала.