Наместник так же долго разглядывал меня. О чём думал он, я даже не догадывалась. Но наконец, послышался его тихий голос:
– Алекса, ты сказала, что тебе нет девятнадцати вёсен. Так когда ты станешь совершеннолетней?
Его пристальный взгляд неотрывно смотрел прямо в мои глаза. А во мне в этот момент начала нарастать обида. За всё. Как за живое зацепило, что именно моё совершеннолетие так сильно интересует наместника. В то время как о своих планах, касательно меня, он ничего так и не ответил. И эта неопределённость выводила из равновесия. А ведь это именно боги принесли на Табирию строгое понятие совершеннолетия, которое наступает именно с девятнадцати лет. И в их законе прописано, что до наступления этого возраста все мы считаемся лишь детьми, полностью зависящими от своих родителей. И даже в рабы брать запрещалось не достигнувших своего совершеннолетия.
– Хочешь узнать с какого времени сможешь использовать мой рабский труд? Или казнить несовершеннолетних рука не поднимается? – вырвалось у меня чуть громче ожидаемого, что даже рутанг, пасущийся рядом, издал протяжный хрип.
– Ты хоть понимаешь, кому язвишь, Алекса? – спросил наместник строгим, но спокойным голосом.
– Мне нечего терять. Я совершенно одна осталась в этом мире. Мама умерла, теперь и бабушка... Меня даже оплакивать будет некому.
– А твои соплеменники? Ведь они должны боготворить тебя – свою принцессу.
– Боготворить?! – я даже усмехнулась. – Что толку от того, что тебя боготворят?! Мои соплеменники меня сторонятся. Некоторым из них я внушала страх цветом своих глаз. У меня нет друзей. А теперь ещё и никого из близких не осталось.
– А твой отец? Он твоя ближняя кровь. И он у тебя точно есть.
– Даже если и жив он, то мне с этого что?
– Может и было бы «что». Но он же не знает, что у него есть дочь.
– Знает, не знает – какая разница?! А если и знает, то он никогда не искал встречи со мной. Вот такие вы – боги, спустившиеся с небес. Безразличные и безжалостные! Делающие свободных – рабами.
Мои слова были упрёком им всем, вот только наместник принял сказанное мной исключительно на себя. Он гулко выдохнул, а следом рутанг издал тихий хрип, точно был солидарен с мужчиной.
– А какие вы, дикари? Подумай хорошо, где и у кого я тебя выкупил? Кто держит невольничий рынок? Разве боги? Ваши же дикари и продают друг другу бесплатную рабочую силу.