– Да, точно, ведь Петр – это же «камень», – вспоминаю.
– Вот, вот! – улыбается мама. – Только шкатулка не открывается. Наверное, какой-то секрет. Спроси тогда у Пети.
– Спрошу, – киваю и, забрав шкатулку, поднимаюсь в свою спальню.
Но все же пытаюсь открыть шкатулку сама. И она мне легко поддается. Внутри я нахожу каменную брошь в форме розы и записку.
Написана она тем же почерком, что и адрес.
«Буду ждать тебя завтра в полдень у часов в центральном сквере. Помню, люблю, с нетерпением ожидаю встречи», – написано на белом листе карандашом.
Подписи нет. Вероятно, адресант полагал, что я узнаю его по подчерку. И я, кажется, узнаю. Почерк похож на почерк моего бывшего одноклассника, Мирослава. Он исчез в то же время, что и Миша Лузгин, и так же странно и внезапно, так что администрация школы недоумевала. К тому же вместе с ребятами исчезла и Елизавета Алексеевна – мама Мира и наш школьный психолог. Но никого из пропавших обнаружить не удалось: они исчезли бесследно.
А теперь вдруг так же внезапно объявились? Сразу все одновременно?
Нет, в это невозможно поверить, это игра моего воображения!
Тем не менее, записка лежит передо мной, а радом шкатулка, в ней брошь.
Беру ее в руку: тяжелая, прохладная. Но в то же время касаться ее приятно, и это дарит ощущение защищенности. Почти наверняка это натуральный камень. Баснословно дорогой подарок! До сих пор щедрость Петра не простиралась дальше угощения шампанским. Даже помолвочное кольцо у меня стандартное, из сплава под золото с небольшим добавлением этого драгоценного металла и большим фианитом.
Нет, шкатулку подарил мне не Петя – шкатулку подарил мне Мирослав. Может, он и был тем незнакомцем, что пересек мне путь при возвращении домой?
Тогда он сильно изменился. Я бы даже сказала, что до неузнаваемости.
Впрочем, чего гадать? Я же могу завтра пойти на назначенное мне свиданье и во всем разобраться. В конце концов, оно назначено мне в дневное время, и в центральном сквере достаточно многолюдно. Так что я могу утолить любопытство, ничем не рискуя.
Того, кто назначил мне свиданье, узнаю сразу. Одет по последней моде, строен и мускулист, точно греческий бог, смуглый, смотрящий чуть исподлобья угольными глазами – Мирослава невозможно не узнать. Хотя он, конечно, изменился: возмужал и повзрослел. Слишком сильно повзрослел: он не выглядит моим ровесником, он лет на пять, если не больше, меня старше.