Когда, наконец, экипаж остановился, Роза была готова. Она не хотела дать миссис Фламер право насмехаться над собой. Поэтому спокойно вышла из экипажа вслед за компаньонкой. Ну, точнее, её показалось, что спокойно. На самом деле увиденное поразило её настолько, что она осталась стоять едва ли не открыв рот от восторга и изумления.
Имение тётушки отличалось от отцовского очень сильно. СевенХиллс выглядел так, словно сошёл с исторических гравюр. Классически правильный, строгой красоты с несколькими башенками и флигелями, стремящимися в небо. Вокруг раскинулся шикарный розовый сад, с идеально ровными подстриженными кустами. Перед самым имением – парковый ансамбль, изображавший, видимо, нимф. Весёлые мраморные девушки получились как живые. Одна из них резво взбежала на фонтан, да так там и осталась.
Роза смотрела на них во все глаза. Какая красота! Их родное имение было очень старым, левое крыло уже местами осыпалось каменной крошкой, а по стенам правого карабкался дикий виноград и плющ. Парк же плавно переходил в степь.
Поэтому имение тётушки поразило её. Никогда в жизни она не видела такой красоты! И она любовалась на эту красоту, впитывая её как губка, вдыхая всем своим существом, застыв, словно статуя, пока миссис Фламер не одёрнула её. Тогда Роза будто очнулась от сна наяву, и пошла за компаньонкой.
Внутри дом тётушки встретил её ещё большей, даже вычурной красотой – фарфоровые статуэтки, вазы с цветами, картины в богатых рамах на стенах. Тогда как дома все было просто и лежало местами небрежно. Никакой роскоши. Мебель точно не менялась при её жизни. А последние статуэтки она побила в детстве, благо отец разрешал с ними играть. Эх, отец… Он ведь временами даже поесть забывал, увлёкшись своими делами. Куда уж ему было следить за красотой? Да и не для кого – гостей ведь у них не бывало. Здесь же, у тётушки царил идеальный порядок. Каждая вещь имела своё место.
Среди всей этой красоты Роза совсем потерялась, почувствовала себя маленькой и беспомощной, а ещё неподходящей этому роскошному месту. Всё равно, как если бы ворону посадили в золотую клетку, а эту клетку поставили бы во дворец. Если бы не грубый окрик миссис Фламер, Роза бы, наверное, так и стояла, растерянно оглядываясь по сторонам. Но грубость компаньонки заставила её взять себя в руки. Разве отец был бы доволен ей? Он, который всегда говорил ей, что не нужно унывать и отчаиваться, а брать всегда пример с растений, что в любую бурю тянутся к свету.