Но Клэр почувствовала, как по спине пробежал холодок. Её пальцы сжали подлокотники. Турбулентность всегда напоминала ей о том, что даже в самых, казалось бы, идеальных условиях всё может пойти к чёрту.
Она перевела взгляд на мужчину снова. Он сидел так же, как раньше. Спокойно. Его взгляд не отрывался от иллюминатора.
"Почему он не реагирует? Ему что, всё равно? Он что, ничего не боится?"
Но в его неподвижности было что-то ещё. Что-то, чего она не могла понять. Это было не спокойствие. Это была пустота. Пустота, которая её одновременно пугала и завораживала.
Она почувствовала, как живот снова напрягся. Турбулентность или её собственные мысли? Клэр больше не была уверена.
"Джон не сказал ни слова о том, что я лечу одна, на тридцать шестой неделе беременности. Он не спросил, как я справляюсь. Что с моей жизнью? Что со мной?"
Её мысли метались в разные стороны.
Клэр закрыла глаза, глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Но самолёт снова тряхнуло, чуть сильнее. Она невольно взглянула на мужчину. Он даже не шелохнулся.
"Кто ты такой? Почему ты ничего не боишься? Почему твоя грубость кажется мне настоящей?"
Она отвернулась, снова глядя в окно, но внутри её будто разрасталась трещина. В этой идеально подогнанной жизни, в этом идеально отрегулированном мире. Трещина, которая начиналась с неё самой.
Турбулентность стала сильнее. Кресла задрожали, лампы на потолке замигали, как будто вот-вот готовы были погаснуть. Шум двигателя и вибрация, словно тяжёлая волна, перекатывались по самолёту, усиливая тревогу. Клэр почувствовала, как холодный пот начал проступать на её лбу.
Взгляды пассажиров больше не были расслабленными. Те, кто ещё минуту назад держали в руках бокалы с шампанским, теперь ставили их на столики, стараясь выглядеть невозмутимыми. Кто-то натянуто улыбался, кто-то, наоборот, впивался глазами в иллюминаторы, будто мог увидеть там хоть какой-то ответ на происходящее.
Клэр быстро оглядела салон. Её взгляд скользнул по стюардессам, которые всё ещё сохраняли профессиональную маску спокойствия. Но она заметила, как одна из них нервно сжала поднос с напитками.
И снова её взгляд остановился на нём.
Тот самый мужчина, сидящий чуть поодаль, оставался неподвижным. Всё та же поза. Всё тот же взгляд, устремлённый в окно. Будто этот чёртов самолёт не трясло так, что даже самые крепкие пассажиры начали нервничать.