Порой, правда, Роза Ибрагимовна начинала чудить. Вспоминала о Боге и подолгу разглагольствовала о небесном. Божественное в ее голове путалось с суеверным, но это не мешало ей поучать меня.
– Смотри, деточка, не позволяй никогда, чтоб тебя прокляли, – глядела она на меня своими выцветшими водянистыми глазами. – Проклятье, даже самое слабое, оно как яд, отравляет и выпивает все соки. Мумия от человека остается, оболочка одна, а не человек.
Через неделю вернулась сиделка, та самая, что должна была отчалить в Башкирию. А почему не отчалила, я поняла, вернувшись домой. Оказалось, за моей спиной устроили настоящий сговор, а меня попросту нейтрализовали на время, чтоб не вопила и не путалась под ногами. По всему выходило, это не Мартын Захарович просил моего отца об услуге, а наоборот.
Из нашей квартиры выносили запакованные коробки.
– Мама, что происходит? – растерянно наблюдала я за грузчиками, тащившими к выходу коробку, подписанную фломастером – Таисия.
– Мы переезжаем в Ленинград, – невозмутимо ответила она.
– Что значит переезжаем? – стало трудно мне дышать. Я слышала ранее разговор о том, что папе предлагали повышение со служебной квартирой в северной столице, но он тогда отказался. А теперь вот так – бац! И переезжаем? – Но как же моя учеба? Институт? – не стала добавлять о Вадиме, чтоб не злить мамочку.
– С институтом все улажено, – появилась снисходительная улыбка на лице женщины, давшей мне жизнь. – У твоего отца хорошие связи. Тебя зачислили в один из ленинградских вузов. Твои документы уже отправлены.
– И что это за институт? – охрип мой голос.
– Узнаешь на месте.
Понятно, они все провернули втихую от меня, чтоб я ничего не успела предпринять. И адрес вуза мама сейчас намеренно не сообщает, хочет помучить моего Вадима.
– Неужели тебе так наплевать на меня? На мои чувства? – налились влагой глаза.
– Это для твоего же блага, Таисия, – отчеканила мать. – Тебе стоит забыть этого мальчишку. Тебя ждет блестящее будущее, какого не будет рядом с ним.
– Вы не имеете права решать за меня! – развернулась я и бросилась вниз по лестнице, игнорируя открывшиеся дверцы лифта, выпустившие из кабины грузчиков.
– В девятнадцать ноль-ноль быть дома! – донеслось мне вслед. – Папин водитель отвезет нас на вокзал.
Отлично. Уже сегодня, – колотилось мое сердце в отчаянии вольной птицы, пойманной в клетку.