— Рустам, уходи. Я не хочу тебя видеть, — шепчу и отворачиваюсь
к окну. Не хочу, чтобы он видел мои слезы.
На какое-то время в комнате повисает тишина.
— Хочешь, чтобы я ушел? — его голос звучит холодно.
Бесчувственно. И совсем не вопросительно.
Муж сдвигается с места и направляется ко мне. Нет, только не
это!
— Просто уйди! — уже не сдерживаясь, кричу я. — Если в тебе
осталась хотя бы капля…
Больше не могу говорить. В груди все сдавило и сжало. Комок
боли, который мне больше не выплакать. Кровоточащая рана, которую
ничто не залечит.
Рустам игнорирует мои слова, оставляет цветы на кровати и
подходит совсем близко. Я чувствую аромат его парфюма — резкий
аккорд кожи с удом и древесным послевкусием. Я хочу отдалиться, но
впереди только окно.
— Не забывай, — угрожающим полушепотом говорит он мне, склоняясь
над моей головой. — Все в этом доме принадлежит мне. Только мне.
Как и ты, Анетта. И я не советую тебе говорить со мной в таком
тоне. Ты поняла меня, малышка?
Я давно это поняла, пусть и гораздо позже, чем захлопнулась моя
золотая клетка. В которой я больше не останусь.
Мой голос совершенно покинул меня, комок боли заткнул горло. Я
не могу больше спорить или пререкаться, не могу ему что-то
доказывать, и чувствую, что все, что бы я ни сказала, все будет
бесполезно.
Я молча киваю головой. Пусть он уйдет. Уходи же. Давай!
Рустам как будто слышит мои мысли. Он берет меня за плечи,
целует меня в голову — прикосновение, от которого меня пробирает
смесью холода и жара — и наконец отстраняется. Мне хочется поскорее
в душ, чтобы отмыться от его прикосновений, даже если мои руки и
плечи закрыты шелковым халатом.
— Я буду у себя, — на этот раз более мягко говорит он. — Я устал
и я хочу отдохнуть. Я вернусь к тебе часа через два. И мы обо всем
поговорим.
Я снова безвольно киваю головой и чувствую себя совершенно
раздавленной, когда слышу, как он удаляется от меня и закрывает за
собой дверь.
Сажусь на кровать и пытаюсь собрать мысли в единое целое, стираю
салфеткой высохшие дорожки слез. В голове все гудит. Я думала, что
уже готова к столкновению с ним. Оказалось, что не совсем.
Теперь я просто не хочу его слышать. Я ждала его так долго,
будучи подвешенной в нерешительности, думала, что все может еще
измениться. Что именно могло измениться? Это я тоже пыталась
понять. Мучила себя вопросами, нет ли в случившемся и моей вины.
Мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что я не
виновата. Виноват только он. Предатель и тиран. Всегда.