Меня колотит холодная дрожь. Гости расходятся, квартира
пустеет.
— К еде никто даже не успел притронуться. Все усилия коту под
хвост! — причитает мама.
Если бы ты только знала, мама, что переживать нам стоит вовсе не
об этом...
Рустам
Подонок поплатится. Он еще будет ползать передо мной на коленях,
скуля от боли и умоляя его убить. Думал, может забраться в чужой
дом, нагадить там и ему ничего за это не будет?
Так это не работает. По крайней мере, не со мной. И охранную
компанию эту разнесу в пух и прах.
Из гадюшника, где оставил Анетту, сразу еду в аэропорт, а оттуда
обратно домой. Голова раскалывается, то ли от боли, то ли от злобы.
И от перелетов уже тошнит.
В машине звоню Залесскому, пусть тоже приедет. Посмотрит, что
можно сделать с лицом, а потом пусть объяснится. Что он такого
натворил, что Анетта решила сбежать?
Дома меня, как оказалось, все время ждал сюрприз, о котором
никто не предупредил. Ни водитель, ни домработница, ни сами
визитеры. Въезжаю в ворота как ни в чем не бывало, с единственным
желанием залечь в своей комнате, но вижу машину брата,
припаркованную во дворе. Меньше всего я хотел, чтобы он увидел меня
с разбитым лицом. Пусть бы хоть кто угодно приехал. Лишь бы не
он!
Я ошибся. Есть еще менее подходящие люди для визитов сегодня. О
них-то мне и поведала Елизавета, открывая входную дверь.
— Добрый день, Руслан Арсаланович! — как всегда добродушно
приветствует старуха любезным голосом. — Как прошла поездка?
Увидев мою распухшую челюсть, она моментально замолкает, а потом
шепчет:
— Ваши мама и брат здесь, Руслан Арсаланович!
Вот же проклятье на мою голову! Почему именно сегодня? Ну почему
именно сегодня?!
Придумать я ничего не успеваю, как и уйти по-тихому, потому что
в эту же минуту слышу ее голос из зала.
— Рустам, это ты?
Голос отзывается под потолком и приближается ко мне. Сказал бы
Елизавете, пусть закроет дверь, а моему семейству скажет, что
приходил садовник спрашивать про инструменты. Так нет, мама не
такая. Она уже здесь, смотрит на меня из-за спины домработницы.
— Сынок, ну наконец-то! Сто лет тебя не видела! — радостно
восклицает она. — Давай, заходи скорее, расскажи, как там на
Гавайях.
Елизавета отходит в сторону, освобождая мне путь и открывая ей
мое лицо загнанного в угол побитого зверя.
— Какие сто лет, в прошлом месяце виделись, — отвечаю, заходя в
дом.