Насмешка нерадивых потомков, а не
память.
Единственный одинокий огонек
поминальной лампады поселился в Зале Предков недавно. Ведь впервые
за долгие годы в этом зале вновь появилась табличка с именем
почившего императора.
Прах Гехана Третьего Валона, согласно
его последней воли, развеяли после ритуального сожжения. И
поминальная табличка, написанная с добавлением щепотки этого пепла
в чернила, стала единственным местом поклонения тому, кто еще
недавно считался практически полубогом.
Два стражника Белого города с
серебряными крыльями на шлемах, скучали перед входом в Зал Предков,
когда на дальнем конце тускло освещенной рунными светильниками
дорожки появилась тень.
Стражники напряглись. Середина ночи
на дворе! До смены караула далеко. До внезапной проверки дежурным
офицером тем более. Тогда кто в такое время столь нагло шастает по
территории императорского дворца?
А неизвестный действительно шел
нагло, по-хозяйски посматривая по сторонам. Иссеченное множеством
шрамов и рубцов лицо, белые волосы и совершенно черные, лишенные
даже намеки на зрачки глаза делали его похожим на выходца с нижних
планов.
- Первый принц, - шепотом бросил
левый стражник своему напрягшемуся товарищу, придав себе бравый
вид, соответствующий его ответственному посту.
Второй стражник оказался не таким
сообразительным и некоторое время с недоумением переводил взгляд с
принца на приятеля и обратно. И только когда Тар Валлон оказался
совсем рядом, замер, выпрямившись словно древко глефы, которую
сжимал в руках.
Наградив стражников Белого города
недовольным взглядом, Тар Валлон прошел внутрь Зала Предков
императорского рода. Остановился в нерешительности в пустом зале.
Осмотрелся. Заметил в самом дальнем конце одинокий огонек и пошел к
нему, порождая шагами причудливое эхо.
Когда старый целитель Милевы принес
новость, изрядно помешав планам Первого принца на окончательную
консумацию брака с Милевой, первой мыслью Тара стало отрицание.
Старик мертв? Что за вздор! Какая
нелепая шутка. Он не может сдохнуть. Не станет этого делать просто
из природной вредности!
Затем пришло понимание. Это не шутка,
не игра, не очередная изящная комбинация императора. Старик
действительно мертв.
И только потом пришло принятие и
скорбь. Отец умер. Все…
Смириться с этой мыслью было сложно,
а не смириться мешала суровая реальность происходящего.