- Нет родственных связей в семье
правителя, - тихо пробормотал Лорс.
- Какая мудрая мысль, - вновь
ухмыльнулся Тибер. – И от кого? Не ожидал! За это надо выпить!
- Мне кажется или поминальная ночь
превращается в банальную пьянку? - отстраненно заметил Харус,
стараясь не смотреть на братьев, а особенно на Тара.
Признание матери, Второй императрицы,
разделило всю его жизнь на до и после. Поставив перед тяжелым
выбором между верностью матери и старшему брату. И выхода решить
все миром он не видел. Только не теперь, когда отец-император
мертв.
Что бы там Тар не говорил про отца,
презрительно обзывая его стариком, тот был единственной весомой
силой, с мнением которой он считался. А теперь…
Тар Валлон никогда не простит
предательства. Особенно предательства Второй императрицы. Стоит ему
стать императором, и он сделает все, чтобы докопаться до правды о
гибели своей матери.
Этого нельзя допустить!
Харус прикрыл глаза. Все слишком
запуталось. Остается надежда, что Тар ошибается, рассчитывая на
завещание императора, которое даст ему сразу шестнадцать голосов в
Палате Власти. И, вполне возможно, сделает императором, если никто
из принцев не сможет набрать пятьдесят голосов после четвертого
голосования.
Все любят победителей. Если
превосходство Первого принца в количестве голосов станет очевидным,
или голосование затянется до последнего четвертого заседания,
многие колеблющиеся перейдут на его сторону. К тому же в дело
вступит право последней воли императора - новым императором станет
тот, кого назвали в завещании.
Но если этого не произойдет…
откроются другие, более приемлемые варианты.
- Почему же банальную, братец. Скорее
в общеимперскую, - хихикнул Тибер, с трудом поднося ко рту горлышко
объемистой бутыли. Не хотите пить за нашу славную семью - выпьем,
как гласит обычай, за нашего отца. За тебя Старик! – провозгласил
он, сделав добрый глоток из бутыли. А затем не сдерживаясь рыгнул,
вызывая осуждающие взгляды со стороны остальных принцев. На них,
как на взгляды, так и на принцев, Тиберу Валлону было наплевать с
самой высокой башни императорского дворца. Поэтому он рыгнул еще
раз.
- Легкой дороги, Старик, - гася
конфликт, поддержал брата Тар, осушив чашу. Кривлянья Тибера он
всегда воспринимал как обычную защитную реакцию. Бычья жаба при
опасности раздувается, что бы казаться большой и грозной, а Тибер
пускает в ход колкости.