Пол закачался под ногами. В глазах потемнело.
Она назвала моим женихом Фроста?.. О боги, за что вы со мной так? Я же теперь стану посмешищем Вьюги, если не всех крепостей-градов Севера!
— Фрост? — пискляво воскликнула Рагна. — Эта глыба льда?
Марта толкнула плечом дверь и потащила упирающуюся кузину на улицу, прямо в объятия метели.
Хельга перестала довольно скалиться, когда увидела выражение моего лица.
— Иза, что случилось?
— Твой длинный язык случился! — Я сделал глубокий вдох и выпалила: — Зачем ты наврала? Зачем приплела Фроста?
— А кого, если только о нем мы весь вечер и говорили? — искренне удивилась она.
— Меня же теперь съедят без соли! Только ленивый не станет тыкать пальцем, говоря, что я лгунья! А Фрост?.. Как с ним быть?
— Да никак. Все хорошо, Иза.
Подруга легкомысленно улыбалась, а меня колотила нервная дрожь.
— Не вижу ничего хорошего… моя репутация погублена!
— Да ладно тебе! Не станут же девицы всем рассказывать, что приходили с угрозами? А без этого они не смогут объяснить, откуда узнали имя твоего жениха.
— Хельга, у меня его нет! И ты плохо знаешь коварство девиц. После КУМа у меня безрадостных наблюдений накопилось предостаточно, чтобы знать точно: та же Рагна пустит слух, не заботясь о репутации кузины. И о моей мнимой помолвке завтра будет знать весь город!
— А даже если и так, кто рискнет расспрашивать Фроста? — Хельга рассмеялась и выпорхнула из трактира. — Его уважают и одновременно побаиваются. Никто не полезет к нему, чтобы он подтвердил или опровергнул сплетни.
Я следовала за ней, и с каждым шагом ситуация лишалась мрачных красок. Хельга права — никто не заведет с Глыбой разговор о личном. Ох, очень на это надеюсь!
Ночью Вьюга преображалась, становясь еще краше. Над головами — черный шелк небес, вышитый бриллиантами звезд. Под ногами — сокровища зимы. Свет желтых и белых фонарей золотил или серебрил сугробы, пушистый снег на деревьях, крышах домов. Порой сдавалось, что ступаешь по россыпям самоцветов.
Где-то лаяли, перекликаясь между собой, собаки — со скуки, без тревоги или злобы, а значит, в городе тихо и безопасно, ни нечисть, ни нежить за стены не проникла.
— Доброй ночи, дамы!